Время невысказанных слов - [18]
Сейчас объясню. В студии Смирнитского это не считалось зазорным — получить роль маленькую или получить возможность лишь танцевать в спектакле. Это было потрясающе. Раз — что тебя уже выделили, значит, в следующий раз ты получишь что-то масштабнее, два — сам Смирнитский не раз говорил, что нет незначительных ролей, и хороший актер может незначительную роль сделать самой запоминающейся.
С крупными ролями оказалось намного сложнее. На главную роль претендовало много девочек, и многие действительно ее заслуживали. Это было не как с ролью Дмитрия, где почти сразу было ясно, что есть только два основных претендента — Максим и Марк. А может быть, я так думала, потому что сейчас сама боролась за главную роль, а у страха, как известно, глаза велики.
Но только у кого-то я замечала явные недочеты и промахи, а чья-то игра мне действительно нравилась, я могла представить себе их сиротой Аней. Вот и Анжела. Очень неплохо, очень. Особенно для нее, ее амплуа обычно было связано с хищницами, стервами, злодейками. А здесь совсем другой типаж.
Пора и мне.
— Ты же вроде бы не собиралась претендовать на главную роль? — насмешливо поинтересовалась Анжела. — мы все это слышали!
Кто-то из девчонок захихикал.
— Потише, пожалуйста, — сухо заметил Яша.
Я снова не волновалась, стоя на сцене. Но в этот раз я боялась, что меня не захотят слушать, не захотят услышать то, что я поняла про нее.
— И самое важное, что сделало ее такой, какой она появляется перед нами в конце, — говорила я взволнованно (кажется, никто не понимал, что я говорила). — Ее сформировало не это путешествие, не новые друзья, хотя и они тоже, несомненно, а то, что она поняла в Дмитрии за время путешествия, за время тех их разговоров. Как и его сформировала она, то есть то, что он увидел в ней. Увидев, какой он внутри, ей захотелось открыть это ему и стать такой же. Это те качества, которых, ей казалось, ей самой же и не хватало. Стремление к свободе, стремление ощутить вкус жизни, взять от нее все сполна. — я чувствовала себя странно, щеки горели, привычно я подошла к краю сцены. Прядь выбилась из пучка — я не стала ее поправлять. Кажется, я говорила долго, но никто не болтал, все слушали, и даже вроде бы с заинтересованными лицами.
— Это… мало? — осторожно спросила я, нарушая тишину.
— Если бы, Трубецкая, если бы… — засмеялся Смирнитский, что-то помечая в блокноте. На дрожащих ногах я спускалась после прочтения отрывка в зал.
Поймала взгляд Анжелы — отстраненный, удивленный — Марка.
Почти не слышала, как выступала последняя девочка, не слышала ее монолога. Пыталась унять волнение, не понимая, откуда, ведь я, кажется, действительно не собиралась претендовать на главную роль, ведь я же не буду танцевать?!
Вот и голосование. Руки, руки — это за Хромову Вику. Пытаюсь пересчитать. Сбиваюсь. Много.
Старцева, Гудилина, Могилева — где же я?
Колесникова, Кротова, Трубецкая — наконец-то. Руки есть, много рук.
Смирнитский записывает голоса. Хоть он-то не сбился? Подсчет. Долгое до невозможности ожидание.
— Итак, первое место делят между собой — Могилева, Трубецкая, Хромова. Интересно весьма. Ну что ж, на сцену, дамы. Проиграем диалоги с Грозовским и Вересаевым.
Спокойно, казалось бы, встаю. Спокойно — разве нет? — иду к сцене. Пробегаю глазами страничку с диалогом. Ну да, тот самый.
— Грозовский — Трубецкая, пожалуйста.
Марк смотрит на меня. Кажется, секунды эти тянутся вечность, и все в зале отсчитывают их.
Он поворачивается, идет по сцене, садится на какой-то стул верхом.
— Ну да, откуда тебе знать? Ты же… ничего не помнишь о себе. Вот такая незадача… — издевательство слышится в его голосе, он поглядывает на меня, ожидая реакции.
Я потираю пальцами лоб.
— Да, ты прав, конечно, прав… — я поднимаю голову. — Но кое-что все-таки помню. Это странно, но…
— И что же? — начинает он, но осекается, увидев мое лицо.
— Я помню музыку, — смеюсь, вытягиваю руку и шевелю пальцами. — Бабушка делает вот так — говорит, что «щупает» музыку. Кто-то наигрывает на пианино и смеется, я, сидя под стулом, подглядываю, затем не выдерживаю — врываюсь внутрь. Затем… затем, — пытаясь вспомнить, прохожу мимо Марка, сажусь на край сцены, свешиваю ноги. — Она подхватывает меня, и мы начинаем кружиться. Быстро-быстро. Я откидываюсь на ее руках, запрокидываю голову, и все начинает кружиться вверх ногами под музыку: пианино и человек за ним, кошка, стол и стулья, и… мальчик.
— Мальчик? — быстро спрашивает он, внезапно изменившимся голосом. Таким изменившимся, что я оглядываюсь. Сияющее видение исчезает.
— Да, мальчик. Мальчик, просунул голову в дверь и стоит-наблюдает. Рот у него раздвинут в улыбке, и я… А почему ты спрашиваешь?
Выражение лица Дмитрия меняется, он отворачивается, скучающе смотрит в сторону.
— Да нет, просто интересно. Этот эпизод у тебя во всех подробностях, а остальное… вообще ничего.
— Да. — Я встаю с места, обхватываю себя руками, ухожу вглубь. — Да. Это странно.
— Спасибо, — говорит Смирнитский. — Вика и Максим. Прошу вас.
Марк отодвигается со своим стулом вглубь сцены и глазами указывает мне на него, приглашая сесть. Я отворачиваюсь, сажусь на импровизированную гору из старых покрывал в темноте сцены.
Однажды старшая сестра Полины пропадает, и девушка остается одна — не то, что бы они с Нинкой всегда ладили, но она заменила ей вечно работающих за границей родителей. А потом из ниоткуда начинают приходить письма. Одно, второе, третье, и в каждом совет, как изменить свою жизнь, как исправить ошибки юности, как понять тех, кого всегда нет рядом. А мир вокруг не стоит на месте. В Городе пропадают девушки, старинная семейная шкатулка погружает в почти детективную историю, а на глазах у Полли человек, который никогда не влюблялся, находит свою вторую половинку.
Жизни девятилетней Робин из благополучной белой семьи и чернокожей Бьюти, матери трех детей, никогда не должны были пересечься. Робин скучает в пригороде Йоханнесбурга, а Бьюти изо всех сил пытается в одиночку поднять детей. Но восстание школьников, вышедших на улицы города с протестами против порядков апартеида, сметает привычное существование, и Робин с Бьюти оказываются в одном доме, а их судьбы тесно переплетаются. Робин, умная и предприимчивая, обожающая книги про сыщиков, твердо настроена стать детективом.
Даже самая простая мелодия может быть обманчивой. Альфред Бузи – звезда небольшого городка, известный своими песнями и музыкой. Мистер Ал, как его зовут близкие, скорбит о покойной жене в одиночестве на своей большой вилле на берегу моря. Однажды ночью на Бузи кто-то нападает – не голодное животное, а дикий ребенок. Этот случай возрождает старые слухи: возможно, в лесах вокруг города живет древняя раса, как-то связанная с бродягами, заполонившими улицы. Вопрос с ними нужно решить – раз и навсегда. Лиричный и завораживающий, эпичный и обескураживающе личный, «Мелодия» – это роман о скорби и славе, о любви к музыке, которая остается с тобой навсегда.
«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе».Нина Садур.
Дальние планеты. Многочисленные расы. Отряды наемных убийц, готовые за хорошую цену решить любые проблемы. Таким оказалось далекое, но далеко не безоблачное будущее. Алекс, по прозвищу Снайпер, первоклассный убийца, хороший командир и ценный сотрудник. Он уверен, что в этой жизни повидал многое и готов ко всему. Вот только старушка-судьба не ленится подкидывать новые задачи. Справится ли с ними главный герой, мы и узнаем на страницах этой книги.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».