Время ангелов - [20]
— Утка хороша с начинкой из ранеток, вы знаете рецепт?
— Прошу тебя, Валери, перестань демонстрировать свои познания в кулинарии, да, да, мы в курсе, что ты помогаешь Гермине по хозяйству.
Незаменимая помощь, особенно когда дует фён. Но сегодня, вместо того, чтобы подсовывать записки под дверь, страдалица вынуждена принимать дорогого племянника! У дяди Гонтрана всегда такое изобилие, тетя Гермина, похоже, деньги не считает.
— А Барбара? неужели? ее нет? мне так хотелось повидать свою очаровательную кузину, я здесь совсем ненадолго.
— Она ушла.
— Сказала, что пойдет к черту на рога дурака валять. У нас дурака валять не принято, Барбара. В Померании твой дядя Эгон…
— Не хочешь ли пострелять из лука, мой мальчик?
— О! дядюшка, вы наверняка превосходно стреляете!
— Да, и я был бы счастлив обрести компаньона по интересам. Все эти женщины…
— Только, дядюшка, я ненадолго, я скоро уеду обратно, я поручил корабль другу, управляющему гостиницей.
— Гостиницей?!
— О! Не ужасайтесь, тетя Валери, там даже у Будивилля может быть друг — управляющий гостиницей.
— Как же так? ты снова уедешь, Оноре? но ты хоть будешь объявляться?
— Пока мама жива, да, а после — полное исчезновение, не хочу здесь гнить в земле, не хочу, чтобы меня оплакивали.
— Ты едешь один? На твоем корабле нет матросов? Ты знаешь, Жак утонул?
На берегу — пустая могилка, крошечная, размером с клумбу, что отводят детям под Анютины глазки и Разбитое сердце Жанетт, на камне надпись: июньским утром он уплыл и не вернулся; не горюйте обо мне, я бегу от земли, от его могилы, где моя мать сажает цветы, у меня будет другая могила, огромная, со стеклянным потолком.
— А… а твое состояние, Оноре? ведь у тебя приличное состояние; о! конечно, уже не такое, как раньше, требования виноградарей, филлоксера, болезни, починка крыш…
— Здесь, ты видишь, ты помнишь? бывший paddock[28]. Увы! мы не можем больше держать лошадей, кучера, все остальное… мы разоряемся, мой мальчик. Твоя тетя всегда тратила без меры.
— О! вы преувеличиваете, дядя, уверен, что у вас еще есть солидный пакет акций.
— Нет, клянусь тебе! Что за человек…
— Ладно, дядюшка, не сердитесь. Я понимаю, что должен умереть раньше вас. Это было бы очень выгодно для вашего кошелька. Потому что, если я умру без наследников — а я предполагаю, что так и случится — мое состояние, дом на улице дю Лак, виноградники и все остальное достанутся вам. Только вот, дядя Гонтран, я написал завещание. Что? Что он говорит, сын акробатки? Да, я. В первую очередь моя мать, разумеется, получит достойное содержание и еще… О! вы плохо себя чувствуете, дядя Гонтран? Вы страшно побледнели, бог с ней, с этой стрельбой из лука. Нет, вовсе нет, иногда случается легкое недомогание, у меня ведь, правда, слишком тяжелая жизнь… И Барбара, моя малышка Барбара, стала такой странной, к счастью, ты вернулся, Оноре, ты заменишь мне сына, которого у меня никогда не было. Не было из-за угря, кузен, капитан корвета (родственник Гермины, один из нахлебников, у нас их с десяток порой собирается, не считая нежданного гостя, пилигрима в белом одеянии) капитан корвета принес его за пазухой и выпустил в пруд; и когда остальные угрёвые отправились в Саргассово море, этот выполз из пруда и спрятался в траве, Гермина наступила на скользкую спину, у нее случился выкидыш, наверняка родился бы мальчик. К счастью, ты вернулся, ведь я люблю тебя как сына, да, да, правда. Послушай, о чем мы говорили? Твоя мать, разумеется, будет обеспечена…
— А оставшуюся часть я завещаю Благотворительному фонду маленьких японских рыбаков.
— Но это… да всего твоего состояния не хватит, чтобы… ну, нет, это чересчур, чересчур…
— Успокойтесь, дядюшка, я пока только собираюсь написать завещание; у меня ведь есть право завещать в пользу того, кого хочу? Я приехал проконсультироваться с нотариусом, завещание же хранится у нотариуса? И, конечно, на вашу помощь в этих делах рассчитываю, потому что в некотором роде вижу в вас отца. Мой бедный отец… он взял меня с собой в лодку в тот день, когда… и отвез меня обратно на берег, потому что слишком штормило, он меня очень любил, знаете…
— Вот мы и пришли, я повесил мишень на изгородь…
Гонтран упер нижнее плечо лука в ботинок. Натянутая тетива выпрямилась, издав глухой звук, как струна виолончели, на концерте музыканты кладут на плечо прекрасные палисандровые грифы… «Вы пробовали затыкать уши на концерте? Я так делаю. Это очень смешно! Мне смешно, по крайней мере. Privatvergnugen[29].
— Надо обязательно попасть в мишень, иначе убьешь кого-нибудь за изгородью, в общем, дело опасное.
— О! дядюшка, как забавно! Ваши стрелы отравлены? В лучших традициях Востока. Браво, дядюшка, прямо в яблочко. Теперь я. Неплохо. Ты все-таки попал в мишень, да, но вы, вы — король в стрельбе, я вам сделаю корону из веток изгороди! о! в ней мой дядюшка Гонтран будет как две капли воды похож на трефового короля. Без бороды. Мы стреляем из лука, и вот что вытворяет этот недоумок, этот тупица, неудивительно с таким-то отцом, как у него, и матерью тоже! Этот недоумок обрывает, смеясь, изгородь из лавровых кустов. Сумасшедший, идиот. Эй, дядюшка, что вы делаете? Слушайте, если бы я не пригнулся, ваша стрела вонзилась бы мне прямо в шею! Нет у вас права на корону, так и знайте. Вы бледный как смерть, теперь моя очередь, я за неделю натренируюсь и смогу вас победить.
Мир романа «Духи земли» не выдуман, Катрин Колом описывала то, что видела. Вероятно, она обладала особым зрением, фасеточными глазами с десятками тысяч линз, улавливающими то, что недоступно обычному человеческому глазу: тайное, потустороннее. Колом буднично рассказывает о мертвеце, летающем вдоль коридоров по своим прозрачным делам, о юных покойницах, спускающихся по лестнице за последним стаканом воды, о тринадцатилетнем мальчике с проломленной грудью, сопровождающем гробы на погост. Неуклюжие девственницы спотыкаются на садовых тропинках о единорогов, которых невозможно не заметить.
«Замки детства» — роман о гибели старой европейской культуры, показанной на примере одного швейцарского городка. К. Колом до подробнейших деталей воссоздает мир швейцарской провинции накануне мировых катастроф. Мир жестокий и бесконечно прекрасный. Мир, играющий самыми яркими красками под лучами заходящего солнца. Мир, в котором безраздельно царит смерть.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Легкая работа, дом и «пьяные» вечера в ближайшем баре… Безрезультатные ставки на спортивном тотализаторе и скрытое увлечение дорогой парфюмерией… Унылая жизнь Максима не обещала в будущем никаких изменений.Случайная мимолетная встреча с самой госпожой Фортуной в невзрачном человеческом обличье меняет судьбу Максима до неузнаваемости. С того дня ему безумно везет всегда и во всем. Но Фортуна благоволит лишь тем, кто умеет прощать и помогать. И стоит ему всего лишь раз подвести ее ожидания, как она тут же оставит его, чтобы превратить жизнь в череду проблем и разочарований.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Впервые на русском языке роман, которым восхищались Теннесси Уильямс, Пол Боулз, Лэнгстон Хьюз, Дороти Паркер и Энгус Уилсон. Джеймс Парди (1914–2009) остается самым загадочным американским прозаиком современности, каждую книгу которого, по словам Фрэнсиса Кинга, «озаряет радиоактивная частица гения».
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.