Время алых снегов - [26]

Бог ты мой! На плацу-то общее построение! Шпалеры батальонов в недвижности замерли. Пряжки и пуговицы на солнце огнем горят. Ладони у козырьков костенеют. Оркестр гремит — встречный марш наяривает. И выкатывает Жучка с левого фланга (хорошо хоть с левого!), верещит, стерва, словно за ней стая волков несется, да винтом, винтом возле дирижера — хвост зубами ловит, а банка гремит по асфальту, аж искры летят. Какой тут марш! Кинулись два взвода Жучку ловить, а она, сатана, назад, к столовой, прямо мне в ноги — вот он, мол, главный нарушитель порядка. И это в благодарность за царское угощение!

Вывел меня потом комбат перед целым батальоном и спрашивает: .

— Видали собачьего конструктора? Таких у нас еще не бывало...

Вот так и прославился Сергей Рубахин на весь полк сразу. Кому ни представишься — начинаются усмешечки: «А, это тот самый «собачий конструктор»!»

Слава — штука приятная. Да не та, когда ты у начальников вроде мозоли на глазу. Что ни работа подвернется, старшине сейчас же и приходит первым на память «собачий конструктор». Понял я: с такой славой спокойной жизни не будет. Дайка, думаю, я ее другой славой перешибу. Поднатужился на тренировках и с первой же стрельбы пятерку привез. Слышу разговор: «Неужто тот самый Рубахин?» Ага, значит, еще и сомневаются в моих талантах? Ну-ну! Поживем — докажем. И что вы думаете? Доказал. Через два месяца кандидатом в отличники записали. А там уж отступать некуда — пошел Рубахин в гору. Старшина, правда, долго еще с недоверием косился, однако во все дырки совать перестал. Отличники, они славу взводу и роте добывают, их иной раз и поберечь не грех. Опять же кому первому при случае увольнительную в город дадут? Конечно отличнику. На слеты, на торжества, делегатами к шефам кого посылают? Не отстающих же и не середняков! Как говорится, жизнь богаче и разнообразнее, если ты отличник. А стоит это не так уж и дорого. Не лови ворон на занятиях, получше слушай, работай старательнее да делай, что говорят, поточнее. Нормативы, даже самые высокие, они на среднего человека рассчитаны. А от занятий по боевой подготовке все одно никуда не денешься. Так уж лучше весело работать, чем тоскливо прозябать, грустя и мечтая, когда командир взвода втолковывает тебе принципы стабилизации танкового вооружения.

И душе приятно, если хвалят, хоть это, конечно, и не главное. Командование черев полгода службы моей в полку благодарственное письмо на завод послало. Говорят, на комсомольском собрании цеха его читали. И работал-то я там три месяца после школы — небось уж и фамилию забыли, а теперь пишут, что ждут и с радостью встретят. Потом краткосрочный отпуск на родину предоставили. А кабы в середняках плелся да по-прежнему в «собачьих конструкторах» числился?!

Встретил меня отец и говорит: «Опасался я за тебя, Серега. Разгильдяистым парнем ты рос, один в семье — вот и разбаловали. Спасибо скажи армейскому коллективу, что благотворно на тебя повлиял»,

Возможно, так оно и есть, но только без участия Жучки тут не обошлось, хотя из-за нее, чертовки, пришлось зверские уколы помимо прочего терпеть. Палец-то она мне до крови прокусила. От медиков в армии не отвертишься, тут не «гражданка».

Рассказал отцу, он хохочет. Жучка, говорит, случайный фактор. Главное — тебе в армии показали, с какой репутацией жить на земле скверно. Если ты даже только ради собственного спокойствия пожелал доброй славы добиться — это уже кое-что. Взрослый человек начинается с привычки к порядку. Остальное поймешь, когда ума прибавится.

Будто его у меня нынче мало!

Я к чему это все? А к тому, чтобы пояснить: у ефрейтора Рубахина есть свое самолюбие, он себе не враг и ему хочется дослужить положенный срок не как-нибудь, а по-доброму. Ценить надо! Я ж не упирался, когда меня в молодой экипаж назначали для усиления: требуется, — значит, усилим! Нашему Головкину радоваться бы, да советы мои слушать, да условия мне подходящие создавать — я ж как-никак «старик». При случае за четверых сойду. Так ты ко мне поуважительней, побережливей, и я добром отплачу. Молодым еще эвон сколько тянуть лямку, им свою славу заработать надо, им лишний труд только на пользу. А мне моей славы до конца службы хватит, я ведь могу и начать волынить потихоньку.

Вначале Головкин вроде с понятием относился, и вдруг в последнее время началось: Рубахин — туда, Рубахин — сюда... Что я ему, Ильченко, что ли? Да он сам еще танки лишь в кино видел, когда я из них цели в ночной тьме с ходу первыми выстрелами сшибал! И учебных подразделений не кончал, и дополнительных занятий, как с другими некоторыми, никто со мной не проводил.

И вот уж совсем взбесился наш Головкин.

Мне и самому от последней тройки за стрельбу тошно. Да разве я повинен хоть на грош? Лейтенант верно сказал: из танка не один наводчик стреляет — весь экипаж. То-то и оно, что экипаж больше мешал, чем помогал мне. Насовали в танк неучей, а Рубахин терпи, молчи, когда они фортели во время стрельбы выбрасывают. Белякову — тому не боевую машину водить, ему бы на бричке возить кислую капусту. Ильченко вообще шляпа. Да если б не Рубахин!..