Времён крутая соль [сборник] - [11]
И мёрзнет лес, дрожа и ёжась,
Берёз отчётливей наклоны,
Осин и елей странна схожесть.
Как будто зелень потемнела,
Стволы почти неотличимы,
И снежные на них пробелы,
Как давних лет глухие зимы.
И тишина застыла, словно
На очной ставке с небосводом.
И ветра лишь порыв неровный
Их потревожит мимоходом.
2012
«Под солнцем марта леденящим …»
Под солнцем марта леденящим
Ещё не чувствуешь весны,
Но посвистом синиц звенящим
Зимы мгновенья сочтены.
Её дыханием усталым
Пронизан чёрно-белый лес,
И пахнет слабым снегом талым,
И зябкой синевой небес,
И горькой памятью, с которой
Век вековать и день, и ночь,
Как зэку с буквой приговора,
Что отменить уже невмочь.
2011
«О сколько же мартовских зим …»
О сколько же мартовских зим
Я видел — и не сосчитать мне.
Плывёт снегопад, а за ним
Всё медленней, всё необъятней
Плывёт небосвод, и на миг
Вдруг чудится — время пропало,
И мир лишь сегодня возник,
От снежного ёжась навала.
2010
«На стыке зимы и весны …»
На стыке зимы и весны,
Огнистого солнца и снега,
То карканья, то тишины
Глухой, как слова оберега —
Мгновение длится, как день,
То день вдруг мелькнёт, как мгновенье,
Запутанно — зыбкая тень
Деревьев, как сердцебиенье…
2005
«Зимы недавней след простыл …»
Зимы недавней след простыл —
Да не простыл, скорей прогрелся,
И зеленеет что есть сил
Трава, и звонко лес распелся.
Тяжёлым оком вниз кося,
Ворона шествует вразвалку,
Вдруг каркнет, будто ждёт, что вся
Земля с ней вступит в перепалку.
2010
«В лесу весна перекликается …»
В лесу весна перекликается
С неуходящею зимой,
Та льдом торчит, снегами мается,
Дуреет от себя самой.
Синицы скачут, прочь высвистывая
Предутренние холода,
Берёз звенящих вера истовая
Бела, как прежде, и тверда.
Небесной высоты проталины
Синеющие там и тут,
Нежданны словно и нечаянны,
И словно бы чего-то ждут.
2012
«Последний блеск зимы усталой …»
Последний блеск зимы усталой,
Стволы испещрены резьбой.
На вкус воде подобен талой
Дрожащий воздух голубой.
Хоть напоследок им напиться,
И надышавшись тишины,
У птиц подслушать небылицы
О наступлении весны.
В синичьем слабом перезвоне
Её пароль расшифровать,
На дальнем-дальнем небосклоне
Вдруг разглядеть её печать.
2012
«Меня весна подстерегла …»
Меня весна подстерегла
В холодном парке на окраине
И развлекала как могла,
Пел птичий хор, слепило таянье.
Среди огромной синевы
Мелькало солнце, словно сманивая,
И падало в канавы, рвы,
Торча на дне, как складка тканевая.
Сырые тропы вглубь вели,
Темня, ориентиры путая,
Я уходил на край земли,
Всё дальше с каждою минутою.
2010
«От ветра ли холодного …»
От ветра ли холодного,
Апрельски сумасбродного
Упряталась строка?
А всё-таки я выманил,
А выманил — не выронил,
И вот звенит, легка.
С леском перекликается,
То к облаку ласкается,
Летит скворцу вдогон,
Со мной полузнакомая,
А всё же — та, искомая,
Как сбывшийся вдруг сон.
2010
«Набежала зелёная сила …»
Набежала зелёная сила,
Обступила меня, шелестя,
Словно в детстве. Душа не забыла,
Вот и радуется, как дитя,
Вторит птичьему многоголосью
И готова взлететь в синеву,
Там, где ждут её — милую гостью.
Я же в страхе обратно зову.
2011
«Однообразно, день за днём …»
Однообразно, день за днём
Сменяется за перелеском
Блеск утра вечера огнём,
Огонь вечерний — утра блеском.
А речка медленно бежит,
Торчит валун, поджав коленки,
Всё словно втайне сторожит
Мгновенье этой пересменки.
2007
«Булыжником жары огромной …»
Булыжником жары огромной
Июль на плечи давит нам.
Найти бы уголок укромный,
Где тихо, где просторно снам.
Где льдистая вода в баклаге,
Где кот свернулся на печи,
И чистый, чистый лист бумаги,
И голоса как бы ничьи…
2010
«О том, что птицы мне поют …»
О том, что птицы мне поют
То хором, то поодиночке,
Не расскажу летучей строчке,
Но отыщу в душе приют,
Где эти посвисты и трели,
То умолкая, то звеня,
Мне всё расскажут про меня,
О чём бы день и ночь ни пели.
2011
«Тишиной полны берега …»
Тишиной полны берега,
Рябь дрожащая посреди,
А волна уходит в бега —
Что-то ждёт её впереди?
Стая туч над ней мельтешит,
Блещет молния, не таясь,
А она всё спешит, спешит,
Опоздать как будто боясь.
2007
Июль
Мягкий месяц, названьем своим
Ты атласной подобен подушке,
Риму древнему ты побратим,
И латынь в твоей пенится кружке.
Что тебя в нашу мглу занесло
И в промозглые наши чертоги?
Здесь твоё ненадёжно тепло,
Здесь не благоприятствуют боги.
Но прижился. Белы облака,
И плывёт синева перелеском.
И античные словно века
Обдают в этот миг своим блеском.
2008
«Тяжелый медленный июль …»
Тяжелый медленный июль,
То дни жары, то грозы, ливни —
Попробуй, миг подкарауль,
Что строчку кличет всё призывней.
И как фотограф в объектив,
Поймай блеск сумрака летучий,
И струй огнистых перелив,
И жаркий шорох их созвучий,
И неумолчную их дрожь,
Внезапность тишины просторной,
Когда всей грудью ты вдохнёшь
Мгновенный воздух, будто горный.
2011
«О небе голубом …»
О небе голубом
Немного знают строки.
В блуждании земном
Хватает им мороки.
Людская суета
Не ведает предела,
И помыслов тщета
До смерти надоела.
Вот звёзды и считай,
Зигзаги их полёта,
Но только невзначай
Не сбиться бы со счёта…
2010
«Сосны изогнутая лира …»
Сосны изогнутая лира
В глуши — ни тропок, ни дорог…
И впрямь окраиною мира,
Как бы подтекстом между строк
Земля здесь чудится.
И смутно
Поглядывает небосклон,
И цепкий ветер поминутно
«Горесть неизреченная» — одиннадцатая книга поэта Анатолия Бергера и вторая книга его жены — театроведа и журналиста Елены Фроловой. 15 мая 1959 года, через три месяца после свадьбы Бергер был арестован и осуждён за свои произведения по статье 70 УК РСФСР на 4 года лагеря и 2 ссылки. В этой книге нашёл отражение «личный ГУЛАГ» поэта — рассказы и воспоминания о подавлении в стране всего живого и науке выживания. Судьбы, судьбы. Солагерники, грузчики из сибирского посёлка Курагино. Живыми мазками на страницах запечатлены картины детства и юности, жизнь после срока, с новым «сроком» — запретом на печатание.
Первая книга Анатолия Бергера «Подсудимые песни» вышла в 1990 году. До перестройки имя поэта, осужденного в 1969 году за свои произведения по статье 70 УК РСФСР (за антисоветскую пропаганду и агитацию), было под запретом. «Продрогшие созвездия» — двенадцатая книга Бергера. Здесь избранные стихи — начиная с шестидесятых годов и до наших дней (по десятилетьям), проза — рассказы, воспоминания, маленькая повесть «Стрелы огненные» о любви Владислава Ходасевича и Нины Берберовой, «Внезапные заметки». Пьесы — «Моралите об Орфее» написана в 1968 году, действие в ней перенесено из античности в средние века, где певца, естественно, арестовали, а кэгэбисты шестидесятых годов двадцатого столетия сочли это аллюзией на наши дни и, также естественно, включили «Моралите» в «состав преступления», вторая пьеса «Посмертная ремарка» написана уже в девяностые, в ней поэт, рассматривая версию об авторстве шекспировских произведений, подымает навсегда злободневную тему — об авторстве и самозванстве.
«Состав преступления» — девятая книга поэта Анатолия Бергера. В ней собрана его проза — о тюрьме, лагерях, этапе, сибирской ссылке конца шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, о пути, которым довелось пройти: в 1969 году за свои произведения Анатолий Бергер был осужден по статье 70 УК РСФСР за антисоветскую агитацию и пропаганду на 4 года лагеря и 2 года ссылки. Воспоминания поэта дополняют мемуары его жены — журналиста и театроведа Елены Фроловой по другую сторону колючей проволоки.
«…Стихи Бергера разнообразны и по «состоянию минуты», и по тематике. Нет болезненного сосредоточения души на обиде — чувства поэта на воле. Об этом говорят многочисленные пейзажи, видения прошлых веков, лирические моменты. Постоянна — молитва о России, стране тиранов и мучеников, стране векового «гордого терпения» и мужественного противления временщикам. 6 лет неволи — утрат и сожалений не перечесть. Но благо тому, кто собственным страданием причастился Страданию Родины…».