Врата скорби. Часть 2 - [74]
Удивительное дело.
Татры из каравана загнали на разгрузку, Велехов – поймал за рукав пробегавшего мимо младшего урядника.
– Атаман где?
– Походный? Мабуть у техники… – казак посмотрел на Велехова внимательно – звиняйте, господин хорунжий, не признали…
Велехов махнул рукой и отправился искать атамана.
Нашел он его, как и было обещано у экскаватора. Видать, с движком что-то случилось – потому что двое казаков, черные как черти, копались в моторе, открыв капот, а рядом – невысокий, плотный казак, с сединой в лихо закрученных усах – орал на машиниста в грязной рубахе: тебе сколько раз говорить, сукин ты кот! Ей-ей, все целиком из жалования вычту!
Велехов – спокойно стоял в сторонке, ожидая, пока походный проорется – соваться в таком случае под горячую руку начальства – себе дороже, отгребешь и за себя и за того сукина сына. Наконец – атаман исчерпал свой словарный запас, зыркнул в сторону из-под старой фуражки с оторванным козырьком. Велехов спокойно стоял и ждал.
– Вы кто?
– Хорунжий Велехов, Донское – представился Велехов – двенадцатый полк на действительной.
– Подъесаул Митрохин. Терское… – подъесаул не стесняясь, вытер испачканную в смазке руку об будние, грязные и пыльные шаровары – кто прислал?
– Волков.
– А… как дошли?
– Благодарствуем…
Оба перекрестились, благодаря Бога.
– Сколько с вами?
– Двадцать два казака.
– Це добре – атаман черкнул карандашом записку, вырвал страницу из блокнота – в городке найдете сотника Богославского, он выдаст что положено. Я весь день занят буду, опять эта дура сломалась. Опять снимать радиатор, везти в Аден, там дадут рахунку. Как пополудничаем – подходи, погутарим. Палатку спросишь. Добре?
– Добре…
Казаки жили просто, в палаточном лагере, больше не обустраивались. Палатки казенного образца, видать – купили, а мабуть – и выдали, если дело государственное тут. Оно ведь так и должно быть – коли дело государево справляешь – государь должон полное довольствие тебе положить, как положено. Нет – крутись сам, как знаешь…
Обедали просто, по полевому – даже беднее. Вместо каши – рис с овощами, как на Востоке, мясо в нем было, но немного. Плов называется, его и придумали то – для армейского обиходу, чтобы готовить просто, и припас места, чтобы много не занимал. Казаки были с разных войск и разных мест, были и вовсе не казаки – солянка сборная и подозрительная – хотя и у него не лучше. Сотник Богославский – выдал палатки, показал, где ставить. Сказал, чтобы выкопали нужник себе. Дерева не было совсем, сам нужник – дыра в земле. Спали тоже на земле, постель делали из старой парусины. Палатки – окружали толстой веревкой, чтобы насекомые и змеи не заползли. Вода – отдавала чем-то химическим, даже после кипячения.
В общем – хуже, чем даже полевой лагерь, где тоже не сладко.
Чего еще Велехов заметил – все казаки вооружены, вооружены можно сказать неплохо. Все казенного образца, и относительно новое. Еще заметил большую палатку, и рядом с ней – мачту с небольшим привязным шаром и баллонами. Станция дальней связи, флотская, похоже. Совсем сурьезная штука…
Атаман – появился, как и обещал после того, как пополудничали. Охраны возле его палатки не было никакой, мабуть – ему охрана и не нужна. Прошел к походному столу, с наслаждением скинул казенные сапоги с обрезанными наполовину голенищами.
– Донское, значит… – начал разговор он.
– Так точно, Донское – сказал Велехов, и добавил – а до этого и по Ближнему Востоку довелось побегать…
– Вот как? – заинтересовался атаман – и где?
– Междуречье. Долина Бекаа. Одиннадцать лет.
– Одиннадцать лет… – атаман задумался, почесал бороду – солидно. Языки знаешь?
– Волоку понемногу.
– Эсме?[85]
– Исмее Джураии… – Велехов просто перевел свое имя на арабский
– Кяффир? Касак?
– Лаа! Лаа эфенди! – взмолился Григорий – ана фаллах! Фаллах! Ла Иллахи илля Ллаху Мухаммед Расуль Аллах…[86]
– Бжаннин[87] – оценил атаман – а по местному можешь?
– Не – сказал Григорий – то не могу. Не служил здесь…
Конечно, его язык оставлял желать лучшего – ну и что с того? Арабский Восток – настоящий котел, здесь в деревнях, отстоящих друг от друга на несколько верст – могут быть совершенно разные диалекты речи. Здесь, на юге аравийского полуострова – сохранились еще те, кто помнил языки, привезенные с африканского континента, и даже те, кто помнил еще доисламские языки, племена и верования. Девяносто процентов феллахов были совершенно неграмотны, учились в лучшем случае в мадафе, а то и на улице. Русские со своими обязательными школами сюда еще не добрались, грамотное поколение – народилось пока только в Междуречье. Так что – на базарах, на улицах и в других местах – общались на самом примитивном арабском, и то безбожно его перевирая. К любому человеку – относились настороженно, особенно, если его никто не знал и не мог за него поручиться. Гораздо проще было срезаться на намазе – человека, которого в чем-то подозревали, обычно приглашали совершить совместный намаз. Намаз – объединял Восток, даже те, кто не умел написать свое имя – знали, как совершать намаз. Любая ошибка при совершении намаза – грозила пытками и лютой смертью.
Год назад, я начал писать на СИ с маленького, довольно примитивного рассказа "Удар Грома", написанного а жанре алоьтернативной истории. Без слез, конечно сейчас это не прочитать, но... Короче теперь я решил рассказать эту историю до конца. Это будет целый мир - несколько больших книг, повествующих о мире, где СССР жив, и живее всех живых. Надеюсь, будет интересно. Первая часть окончена.
И пришли к Конфуцию его ученики и спросили: «Учитель! Чем нужно платить за зло? Может быть, за зло следует платить добром, как подобает всякому хорошему человеку?»И ответил им Конфуций: «Нет, ни в коем случае! Нельзя платить за зло добром! Ибо если вы заплатите за зло добром — то чем же тогда вы расплатитесь за добро?».
Начало девяностых годов двадцатого века. Российская Империя, раскинувшаяся от Северного Ледовитого океана до Средиземного моря, подвергается нападению исламских фундаменталистов, одним из главарей которых является Осама Бен Ладен. Имперские спецслужбы принимают решение ответить террором на террор, только в отличие от мусульманских фанатиков их цель — не мирное население, а главари бандформирований. Неожиданно для самих себя два русских флотских офицера, Александр Воронцов и Али Халеми, получают задание ликвидировать Бен Ладена.
Третья часть «Бремени Империи». Судьба народов и империй решается не во дворцах и не на дипломатических раутах. Тегеран и Багдад, Варшава и Вашингтон, Вена и Санкт-Петербург — везде идет невидимая и жестокая тайная война, в которой каждый вынужден отстаивать свое право на дальнейшее существование. И в этой войне нет непобедимых!Все семь частей в одном файле.Сетевая публикация.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Гимн достойным временам, великому противостоянию и отличным людям.