Врата скорби. Часть 2 - [74]

Удивительное дело.

Татры из каравана загнали на разгрузку, Велехов – поймал за рукав пробегавшего мимо младшего урядника.

– Атаман где?

– Походный? Мабуть у техники… – казак посмотрел на Велехова внимательно – звиняйте, господин хорунжий, не признали…

Велехов махнул рукой и отправился искать атамана.

Нашел он его, как и было обещано у экскаватора. Видать, с движком что-то случилось – потому что двое казаков, черные как черти, копались в моторе, открыв капот, а рядом – невысокий, плотный казак, с сединой в лихо закрученных усах – орал на машиниста в грязной рубахе: тебе сколько раз говорить, сукин ты кот! Ей-ей, все целиком из жалования вычту!

Велехов – спокойно стоял в сторонке, ожидая, пока походный проорется – соваться в таком случае под горячую руку начальства – себе дороже, отгребешь и за себя и за того сукина сына. Наконец – атаман исчерпал свой словарный запас, зыркнул в сторону из-под старой фуражки с оторванным козырьком. Велехов спокойно стоял и ждал.

– Вы кто?

– Хорунжий Велехов, Донское – представился Велехов – двенадцатый полк на действительной.

– Подъесаул Митрохин. Терское… – подъесаул не стесняясь, вытер испачканную в смазке руку об будние, грязные и пыльные шаровары – кто прислал?

– Волков.

– А… как дошли?

– Благодарствуем…

Оба перекрестились, благодаря Бога.

– Сколько с вами?

– Двадцать два казака.

– Це добре – атаман черкнул карандашом записку, вырвал страницу из блокнота – в городке найдете сотника Богославского, он выдаст что положено. Я весь день занят буду, опять эта дура сломалась. Опять снимать радиатор, везти в Аден, там дадут рахунку. Как пополудничаем – подходи, погутарим. Палатку спросишь. Добре?

– Добре…

Казаки жили просто, в палаточном лагере, больше не обустраивались. Палатки казенного образца, видать – купили, а мабуть – и выдали, если дело государственное тут. Оно ведь так и должно быть – коли дело государево справляешь – государь должон полное довольствие тебе положить, как положено. Нет – крутись сам, как знаешь…

Обедали просто, по полевому – даже беднее. Вместо каши – рис с овощами, как на Востоке, мясо в нем было, но немного. Плов называется, его и придумали то – для армейского обиходу, чтобы готовить просто, и припас места, чтобы много не занимал. Казаки были с разных войск и разных мест, были и вовсе не казаки – солянка сборная и подозрительная – хотя и у него не лучше. Сотник Богославский – выдал палатки, показал, где ставить. Сказал, чтобы выкопали нужник себе. Дерева не было совсем, сам нужник – дыра в земле. Спали тоже на земле, постель делали из старой парусины. Палатки – окружали толстой веревкой, чтобы насекомые и змеи не заползли. Вода – отдавала чем-то химическим, даже после кипячения.

В общем – хуже, чем даже полевой лагерь, где тоже не сладко.

Чего еще Велехов заметил – все казаки вооружены, вооружены можно сказать неплохо. Все казенного образца, и относительно новое. Еще заметил большую палатку, и рядом с ней – мачту с небольшим привязным шаром и баллонами. Станция дальней связи, флотская, похоже. Совсем сурьезная штука…

Атаман – появился, как и обещал после того, как пополудничали. Охраны возле его палатки не было никакой, мабуть – ему охрана и не нужна. Прошел к походному столу, с наслаждением скинул казенные сапоги с обрезанными наполовину голенищами.

– Донское, значит… – начал разговор он.

– Так точно, Донское – сказал Велехов, и добавил – а до этого и по Ближнему Востоку довелось побегать…

– Вот как? – заинтересовался атаман – и где?

– Междуречье. Долина Бекаа. Одиннадцать лет.

– Одиннадцать лет… – атаман задумался, почесал бороду – солидно. Языки знаешь?

– Волоку понемногу.

– Эсме?[85]

– Исмее Джураии… – Велехов просто перевел свое имя на арабский

– Кяффир? Касак?

– Лаа! Лаа эфенди! – взмолился Григорий – ана фаллах! Фаллах! Ла Иллахи илля Ллаху Мухаммед Расуль Аллах…[86]

– Бжаннин[87] – оценил атаман – а по местному можешь?

– Не – сказал Григорий – то не могу. Не служил здесь…

Конечно, его язык оставлял желать лучшего – ну и что с того? Арабский Восток – настоящий котел, здесь в деревнях, отстоящих друг от друга на несколько верст – могут быть совершенно разные диалекты речи. Здесь, на юге аравийского полуострова – сохранились еще те, кто помнил языки, привезенные с африканского континента, и даже те, кто помнил еще доисламские языки, племена и верования. Девяносто процентов феллахов были совершенно неграмотны, учились в лучшем случае в мадафе, а то и на улице. Русские со своими обязательными школами сюда еще не добрались, грамотное поколение – народилось пока только в Междуречье. Так что – на базарах, на улицах и в других местах – общались на самом примитивном арабском, и то безбожно его перевирая. К любому человеку – относились настороженно, особенно, если его никто не знал и не мог за него поручиться. Гораздо проще было срезаться на намазе – человека, которого в чем-то подозревали, обычно приглашали совершить совместный намаз. Намаз – объединял Восток, даже те, кто не умел написать свое имя – знали, как совершать намаз. Любая ошибка при совершении намаза – грозила пытками и лютой смертью.