Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - [47]

Наша заслуженная хозлаборантка и уборщица по совместительству заметалась по комнате.

– Люди добрые! – завопила она дурным голосом – Виновата я! Кругом виновата! Да разве я навожу чистоту, как положено по инструкции? Распихаю по углам мусор, и все дела! И вся любовь!

В темпераменте Лукинична, пожалуй, превзошла меня. Рухнула на колени и поползла, простирая руки к Фуркасову

– Что мусор! – продолжала она выкладывать числившиеся за ней прегрешения – Если бы только мусор! Домой таскаю все, что под руку подвернется. Эксикатор пропал, помните? Банка стеклянная, агромадная. Я уперла! Под огурчики для засола. А спирту сколько перетаскала? Получу со склада – обязательно отолью во флягу для домашнего потребления. Вяжите меня, подлую, – и в милицию!

Двое наших престарелых лабораторных дам подняли Лукиничну и уволокли в коридор. Как позже выяснилось, они попытались отпаивать ее валерьянкой. Лукинична продолжала буйствовать. На одной даме порвала кофточку, другой вмазала по физиономии. Настаивала, чтобы ее немедленно отправили в милицию. Через какое- то время она начала затихать и позволила увести себя в кладовку. Там она заснула.

– Массовое помешательство! – растерянно пробормотал Фуркасов.

Нет, уважаемый Иван Иванович! Никакое это не помешательство! А вот что это такое – знаю один я! Гениальная догадка пронзила меня, словно удар мушкетерской шпаги. Я начал лихорадочно прикидывать план действий, как тут… вошел Самопалов. Он только что прибыл с ответственных соревнований штангистов.

– Поздравляйте меня! – радостно объявил он. – Рванул сто пятьдесят два с половиной, толкнул сто восемьдесят. Как и планировали с тренером Карамзиным.

И показал медаль на ленте, обвивавшей его бычью шею.

Я выпрыгнул из кресла. Отбился от Фуркасовских присных и подошел к Самопалову.

Незадолго до отбытия на соревнования Самопалов хвастал, что ему удалось попасть на концерт Тони Марчиано. От концерта он пришел в полный восторг. По его словам, впервые был продемонстрирован абсолютно новый вид рока. Не «хэви металл», а «металл» с приставкой «хелл», что по-английски означает ад! Можно было оглохнуть на всю оставшуюся жизнь. Световое оформление также было умопомрачительным – беспрерывный фейерверк.

Меня эти подробности мало интересовали. Терзала мысль, с кем был прохвост на концерте? Неужели с Алисой?

Приступ ревности сыграл положительную роль. С еще большим рвением я взялся за подготовку к опытам над кроликом Кузей…

– Самопалов! – воскликнул я и, поднявшись на цыпочки, поцеловал его в щеку. – Ты наша спортивная гордость! Но и науке без тебя не обойтись. Жду не дождусь тебя. Подключайся с ходу!

Откуда у меня только взялись силы! Я подтащил туго соображавшего Самопалова к центрифуге. Вцепился в его могучую руку и засунул ее по локоть в люк. В тот же миг Самопалов издал страшный вопль. Воздев вверх окровавленный палец, он, как прежде я сам, а затем и Лукинична, заметался по комнате.

Самопаловское покаяние оказалось со спортивной окраской. Для начала он процитировал тренера Карамзина, который постоянно учит: «Режим, Самопалов, режим!». А он его нарушал – с Алисою, с бывшей нашей секретаршей. Если у меня еще и оставались кое-какие сомнения, то уж теперь!..

– Гад я полный! – казнил себя Самопалов. – На Тони Марчиано ходили? Ходили! Портвейн после пили в кафе-мороженом? Пили! В подъезде балдели? Балдели!

Я ждал описания разнузданных сексуальных сцен. Но нет, дальше обжиманий в подъезде дело не зашло. Но и обжимания, по словам Самопалова, есть не что иное, как вопиющее нарушение спортивного режима. Да еще накануне ответственных соревнований! В результате – бронзовая медаль. В то время как они с тренером Карамзиным планировали золотую…

Кто-то робко присоветовал Самопалову успокоиться, не придавать значения. Тут с ним сделалось нечто! Он разбушевался уже по-настоящему. Принялся крушить о стену казенные стулья. А когда целых не осталось, стал биться о стену головой.

Теперь у меня не оставалось никаких сомнений… Нет, я не о коварстве Алисы, а насчет необыкновенного свойства кролика Кузи. Один его укус – и человек выплескивает наружу без остатка все, что таится у него на душе. Вот оно, долгожданное открытие! Почище прыгучих кузнечиков будет! И совершил его я, младший научный сотрудник Каперсов! Я, и никто другой!

– Что у вас тут происходит? – послышался хорошо знакомый бархатный баритон…

Позже никто не мог объяснить, с чего это в столь ранний час вздумалось Бур-Сакееву припереться в лабораторию.

– Там!.. Там!..- только и смог вымолвить напуганный Фуркасов, указывая на центрифугу

Я почувствовал себя полным хозяином положения. Приблизился к Бур-Сакееву и отвесил поклон, точно он был девушкой, которую я собирался пригласить на тур вальса. В этот момент Самопалов нанес последний, особенно мощный удар головой о стену и больше, кажется, не собирался. Верным почитателям его спортивного таланта удалось усадить штангиста в кресло, оставшееся, к счастью, целым, хотя он и запустил им в стену. В кресле он затих.

– Здрасьте! – с необузданной развязностью произнес я.- А мы тут вовсю экспериментируем и наткнулись на непонятную мутацию.