Возвращение в Пустов - [7]

— Куда? Куда?

В сознание Шумера вклинился щелчок двери. Он подумал, что это очередная тетка с сумками. Интересно, увидит — пройдет мимо? Или кинется защищать? Качок тоже отвлекся, и Шумеру представилась возможность сползти вниз. Ух! — как на лифте. Только голова — не голова, а какое-то странное, вздувшееся и не совсем послушное сооружение. На месте носа — бог знает что. Что-то сипит.

А если глаз приоткрыть?

Реальность кое-как вылепилась из разноразмерных пляшущих пятен. Коля топтался у двери, в узкой щели белело лицо соседа с «дипломатом».

— Что вы там делаете? — напирая, спрашивал он.

— Голова не болит? — спрашивал Коля, удерживая дверь. — Смотри, заболит. И доктору уже не до тебя будет.

— Чеши, дядя! — присоединился к напарнику спортсмен.

Вдвоем они закрыли дверь, но сосед не прекратил ломиться.

— Откройте! — доносился его срывающийся голос. — Я сейчас проводницу позову. Он что, правду сказал?

Коля поморщился.

— Угомони этого, — сказал он качку. — Только аккуратно.

— Понял.

Щелкнула дверь.

— Ну, ты, дядя!

Спортсмен пропал из поля зрения Шумера, зато Коля приблизился, присел на корточки, пригладил под кепкой свои рыжие волосы.

— Вот че тебе не сиделось, доктор? — произнес он с каким-то даже сожалением. — Ну, пощипали бы мы богатенького идиота, кому от этого плохо стало бы?

— Мне, — сказал Шумер.

Коля наклонился.

— Ты его родственник что ли?

У Шумера нашлись силы шевельнуть головой.

— Нет. Не люблю, когда так.

— Да он бы нахлобучил тебя при первой же возможности! — сказал Коля. — Я этих тварей знаю. У них ничего здесь, — он стукнул себя пальцем по лбу, — нет. Ничего. Сынки депутатов да бизнесменов. Все свое в штанах, связи и деньги — у родителей. Гонору выше крыши. Кого хочешь, куплю, кого хочешь, продам. Он девчонку свою на кон поставил бы, точно тебе говорю. До кондиции бы довели — и поставил.

— И зачем? — спросил Шумер.

— Учить таких надо! — оскалился Коля. — В дерьмо макать. Чтобы не чирикали и место свое знали.

— И меня?

— И тебя учить. А как ты думаешь? Вступился? Глаза раскрыл? Кому? На людей посмотри! В Пустов приедешь, налюбуешься.

Рыжий еще раз засадил Шумеру ботинком по ребрам.

— Все, лежи, отдыхай.

Щелкнула дверь. Стало тихо.

Шумер решил последовать совету. Действительно, надо отдохнуть. Что там в итоге? Хорошо досталось почкам, грудь вся в синяках, как в медалях. Колет в районе печени. Ну, лицо, наверное, очень не похоже на то, к которому он привык. Ладно, поправится, зубы, глаз, нос — это быстро, это сойдет.

Шумер, подобрав ноги, сел.

Стук колес сделался громче, свет из окна замелькал — проезжали мост. Этот мост Шумер помнил, кажется, через реку Сужа, значит, до Пустова два часа. Хорошо.

Он посмотрел на кровь, темнеющую на брюках, и огорчился. Где сейчас брюки достанешь? Их нельзя, как карты, из рукава. Пальто-то и так темное. А брюки теперь, пожалуй, только выбрасывать.

Дверь осторожно приоткрылась. Но это оказался не Коля и не сосед с «дипломатом», это оказался давешний курильщик. Увидев картину с сидящим в крови Шумером, он на мгновение остановился, но, качнув головой, встал у стенки напротив.

— Смотрю, хорошо поговорили, — сказал он. — Жив?

Шумер кивнул.

— Что мне сделается?

— И то правда, если разговариваешь, — курильщик достал папиросы из квадратной пачки «Беломорканала». — Куришь?

— Нет.

Шумер выдохнул и, выпрямляя ноги, поднялся. Мужичок помог ему не упасть, придержал, не боясь испачкаться. Целым глазом Шумер уставился в окно, мост и река Сужа за которым уже кончились, и в метрах, и во времени отскочили назад.

— Красиво.

Оголенный по весне лес лез в глаза частоколом веток, словно желая привлечь внимание пассажира к своей судьбе.

— Как скажешь.

Курильщик закурил. Мимо, хлопнув дверями, в волне холодного воздуха проскочила тетка с сумкой, размазала каблуком кровь на полу. Не подскользнулась.

— За дело хоть били? — спросил курильщик, щуря в дыму карий глаз.

— Не знаю, — сказал Шумер. — Шулера.

— Играть что ли с ними полез?

— Дурака останавливал.

Курильщик хмыкнул.

— Дурака не остановишь, у него судьба такая — дурацкая. Написанная на его дурацком лбу.

— Все равно, — Шумер слегка развернулся и сморщился от боли. — Много ли правды в унижении дурака?

— За всех дураков встревать, здоровья не хватит, — философски изрек собеседник. — Тебя вот побили, кто ты после этого?

Шумер улыбнулся, сковырнул языком и выплюнул зуб. Тот звонко заскакал по металлическому полу.

— Человек.

— Но малого ума, — курильщик затянулся, выдохнул дым. — В наши времена бросаться на защиту всяких дураков самоубийственно.

— Я просто поступил так, как был должен, — сказал Шумер.

И выплюнул осколок второго зуба.

— Я вижу, — кивнул собеседник.

— Вы просто не знаете, что это значит.

— Почему? Знаю. Только смотреть надо наперед, в будущее, парень, на то, чем это может для тебя закончиться.

— И я так знаю, чем все кончится, — сказал Шумер, легко пробуя пальцем натянувшуюся, горячую кожу под левым глазом.

— И чем же? — спросил курильщик.

— Я умру.

Из-под пальца брызнуло.

— Тю! Мы все умрем, много ума не надо.

— Зато я знаю, где и когда.

— Нагадали что ль?

— Нет.

Курильщик сощурился, отогнал ладонью дым, заставляя его скручиваться в тающие, эфемерные завитки.