Возвращение - [27]

"All in?" shouts Kosole from the gangway where the pressure is becoming momently more urgent.	- Все здесь? - орет Козоле у дверей. Снаружи отчаянно ломятся.
"All aboard!" bawls Willy.	- Все! - ревет Вилли.
Then, as if fired from a pistol, Bethke, Kosole and Tjaden shoot into their seats and outsiders pour into the compartment, climb up on the luggage-rack, till every possible inch of space is occupied.	Пулей устремляются Бетке, Козоле и Тьяден на свои места, и люди стремительным потоком врываются в вагон, карабкаются в багажные сетки, заполняют каждый сантиметр.
Even the engine has been stormed, and there are fellows sitting on the buffers.	Паровоз тоже атакуют. На буферах уже сидят.
The roofs of the carriages are swarming with men.	На крышах вагонов - полным-полно.
"Come down out of that!" cries the guard. "You'll get your bloody brains knocked out."	- Слезайте! Вам там снесет черепа! - кричит машинист.
"You hold your gas!	- Заткнись!
We're all right," it comes back.	Без тебя знаем!.. - раздается в ответ.
There are five men sitting in the lavatory.	В уборную втиснулось пять человек.
One has his behind sticking out through the window.	Один уселся в окне, свесив зад наружу.
The train pulls out.	Поезд трогается.
Some, who were not holding on fast enough, fall off.	Кое-кто, не удержавшись, падает.
Two are run over and dragged away, but others jump their places immediately.	Двое попадают под колеса. Их уносят. На их место тотчас же прыгают другие.
The footboards are full.	На подножках люди.
The crowding gets worse as the train goes on.	Толчея не прекращается и на ходу.
One man is hanging on to a door.	Кто-то цепляется за ручку двери.
It swings open and he dangles clear, clutching the window.	Дверь раскрывается, и человек повисает в воздухе, уцепившись за раму окна.
Willy clambers across, seizes him by the collar and hoists him in.	Вилли высовывается, хватает его сзади за шиворот и втаскивает внутрь.
During the night our carriage has its first casualties.	Ночью наш вагон несет первые потери.
The train passed into a low tunnel and some of the chaps on the roof were crushed and swept clean off.	Поезд проходил через низкий туннель. Несколько человек, из тех, что были на крыше, раздавлены и сметены начисто.

Though the others had seen it, they had no means up there of stopping the train.	Их соседи видели катастрофу, но никак не могли остановить поезд.
The man in the lavatory window too dropped asleep and fell out.	Солдат, устроившийся в окне уборной, уснул и вывалился на ходу.
Other carriages also suffered similar casualties. So now the roofs are rigged up with wooden grips and ropes, and bayonets rammed into the woodwork.	Во избежание новых жертв крыши оборудуются подпорками из чурок, штыков и шашек, переплетенных веревками.
And sentries are posted to give warning of danger.	Кроме того, устанавливаются дежурные посты: их задача - предупреждать об опасности.
We sleep and sleep; standing, lying, sitting, squatting in every possible attitude on packs and on bundles, we sleep.	Мы спим, спим без конца, лежа, стоя, сидя, опустившись на корточки, скрючившись на ранцах и узелках.
The train rattles on.	Поезд грохочет.
Houses, trees, gardens, people waving. Processions, red flags, guards posted on the railway, shouting, cries, Special Editions, Revolution-but we will sleep first, the rest can wait till later.	Дома, деревья, сады; люди - они машут нам; шествия, красные знамена, патрули на вокзалах, крик, экстренные выпуски газет, революция... Нет, сначала дайте нам выспаться, а потом уж все остальное.
Now for the first time one begins to feel how tired one has become in all these years.	Только теперь по-настоящему чувствуешь, как страшно устал за все эти годы.
Evening again.	Вечер.
There is one miserable lamp burning.	Горит коптилка.
The train moves slowly and stops often because of engine trouble.	Поезд медленно тащится. Часто и вовсе останавливается из-за всяких неисправностей.
Our packs joggle.	Покачиваются ранцы.
Pipes are glowing; the dog is asleep on my knees.	Дымят трубки. Собака, взобравшись ко мне на колени, мирно спит.
Adolf Bethke leans across to me and strokes the dog's head.	Адольф Бетке перебирается ко мне и гладит ее.
"Well, Ernst," he says after a while, "we're going to separate at last."	- Ну вот, Эрнст! - помолчав, говорит он. - Пришло время нам расстаться.
I nod.	Я киваю.
It is strange, but I can hardly picture life now without Adolf-without his watchful eye and his quiet voice.	Странно, но я совершенно не представляю себе, как буду жить без Адольфа, без его зорких глаз и спокойного голоса.
It was he that educated Albert and me when we first came out to the Front as raw recruits; but for him I doubt if I should still be here.	Он взрастил меня и Альберта, пришедших на фронт неопытными новобранцами, и я думаю, что не будь Бетке, я вряд ли остался бы в живых.
"We must meet sometimes, Adolf," I say.	- Мы должны с тобой часто встречаться, Адольф.
"We must meet often."	Непременно, - говорю я.
The heel of a boot catches me in the face.	Меня ударяют каблуком по лбу.

On the rack over our heads sits Tjaden earnestly counting his money- he means to go straight from the station to a brothel.