Возвращение к легенде - [49]

Вскоре после рассказа о героическом «марше сквозь смерть» мне передали еще одно письмо с местным почтовым штемпелем. Писал житель пригородного села Большой Колояр Алексей Иванович Буданов, называвший себя «участником всего этого пути». Письмо меня обрадовало и в то же время немного озадачило. «Служил я тогда в мотоинженерном полку», — писал Буданов. Но такого полка в Перемышле не было! Ни в составе 99-й дивизии, ни в составе всего 8-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал Снегов… Я позвонил в Колоярский сельсовет и просил передать А. И. Буданову о моем желании встретиться с ним и поговорить.

Наша встреча состоялась через несколько дней. Буданов оказался еще совсем молодым человеком — не столько по возрасту, конечно, сколько по внешнему виду. Небольшого роста, живой, словоохотливый, он был отличным собеседником.

— Да, — сказал Алексей Иванович, — девятый отдельный мотоинженерный полк, в котором я служил, до начала войны находился во Львове и прямого отношения к корпусу Снегова не имел.

Подчиняясь непосредственно штабу 6-й армии, этот полк иногда помогал саперам той или иной дивизии, в том числе, возможно, и девяносто девятой. Но так уж случилось, что буквально с первого дня войны и затем в течение месяца Буданову и его товарищам пришлось делить с пехотинцами Снегова все их тревоги, радости и лишения, познать торжество первых побед и горечь отступления…

Произошло это так. Рано утром 22 июня полк по приказу штаба армии выступил в направлении Перемышля и уже в 9 часов утра был в Медыке, в районе боев. В самом Перемышле шел жаркий бой, над городом стелился густой черный дым, то и дело взлетало пламя взрывов, по шоссе на восток мчались машины с ранеными, тянулись колонны испуганных, плачущих женщин и детей… Инженерный полк попал на северо-восточный фланг обороны, где немцы предпринимали яростные попытки обойти город. Здесь им удалось форсировать Сан, смяв артиллерийским огнем и танками пограничную заставу. Вначале 99-я дивизия не могла ей помочь. А дальше… Дальше командиры стрелковых полков не выдержали и при молчаливом согласии генерала повели своих бойцов в контратаку. К ним присоединились все, кто находился в этом районе, в том числе и прибывший из Львова мотоинженерный полк. Буданов хорошо помнит этот первый бой. «Мы тогда не думали, нарушаем приказ наркома или нет. Помню только — вся кровь во мне кипела. Фашисты топчут нашу советскую землю, убивают наших братьев — пограничников, а мы должны стоять и смотреть сложа руки, ждать, пока кто-то там определит, провокация это или нет… Ну, мы и рванули в контратаку. Наши саперы хоть и были предназначены для другой работы, но в данный момент действовали с винтовкой в руках. И кажется, неплохо действовали…».

Так говорит бывший солдат, кстати, первый солдат, с которым мне довелось встретиться за время моих поисков. И говорит он, в сущности, то же, что и бывшие генералы и полковники. Он уверен, что, выступи наши войска в бой с первой минуты вражеского нашествия, дай этим гадам как следует по зубам, разговор мог бы получиться иной… «Больше людям верить надо было. На месте иной раз виднее, как поступать». Впрочем, это старая истина…

Здесь, на северо-восточном фланге, Буданов и его однополчане сражались все дни обороны, а затем отходили вместе со всеми перемышльцами, продолжая помогать пехотинцам штыком и гранатой и выполняя свои непосредственные обязанности. Генерал Снегов, которому они теперь подчинялись, приказывал уничтожать по пути все военные сооружения и склады, ничего не оставляя врагу. И «инженеры» уничтожали: под Львовом взорвали аэродром с ангарами и самолетами, поврежденными фашистской авиацией еще в первые часы войны, в Виннице взорвали мост и продовольственные склады, возле Умани уничтожили еще один аэродром и артиллерийский парк с большим запасом снарядов. Так и шли…

В конце июля — было это уже за Уманью — мотоинженерный полк отделили от общей походной колонны. Поступил приказ: передать машины 99-й дивизии и в пешем строю пробиваться на юго-восток, к Первомайску. Почему так решило командование, Буданов не знает. Наверно, «инженеров» берегли… Под Краснополкой, той самой Краснополкой, где они только что услышали весть о награждении защитников Перемышля, им пришлось спрятаться в рожь и ждать наступления темноты. Ночью какой-то старик, согласившийся быть проводником, повел их по тропинке через поле, а к утру вывел на широкий шлях, показал направление, куда идти, и пожелал доброго пути. Им удалось пройти, вернее, проскользнуть сквозь вражеское кольцо. О том, что оно сомкнулось, Буданов и его товарищи вскоре догадались по доносившемуся издалека реву танковых моторов и грохоту взрывов. Но теперь это осталось позади…

Вот что рассказал мне Алексей Иванович Буданов, бывший сапер, а ныне колхозник. И не только мне: в тот же вечер студия телевидения предоставила ему слово на голубом экране, и сотни тысяч зрителей увидели в лицо своего земляка и услышали его рассказ.

А я уже не боялся, что мне не хватит дыхания. Этот подвиг принадлежал всему нашему народу, его следы были повсюду. Живя в далекой от Перемышля Пензе, я получал все новые и новые письма — то от непосредственных участников событий, то от родных и близких участников, то от очевидцев того или другого боя, то просто от людей, которые когда-то слышали об этих событиях и теперь, узнав о том, что я работаю над книгой, спешили сообщить мне какую-нибудь интересную подробность.