Возвращение домой - [109]

Обрабатывая рану, доктор смотрел на Сару поверх очков.

— Очень смело с вашей стороны. Смело, но безрассудно и опасно. Вас могли убить. Должно быть, вы очень любите своего мужа.

Сара вздрогнула. Ее взгляд метнулся в сторону Рурка, вцепившегося в спинку кровати. Его глаза горели, как два голубых пламени.

За все время, пока доктор занимался раной, он не пошевелился. И не отводил напряженного взгляда от лица жены. Каждая клеточка в нем вибрировала от бушевавших чувств, но он держал себя в руках.

— Меняйте повязку каждый день, и все быстро заживет. Если возникнут проблемы — звоните. Но в любом случае через неделю загляните ко мне в больницу. — Доктор Андервуд закрыл сумку и встал. — Я думаю, ваши нервы на пределе, я дам вам успокоительное, если хотите.

— Нет, спасибо, я в порядке.

Когда он ушел, воздух в комнате пульсировал от напряжения. Откинувшись на подушки, Сара лежала и теребила ниточку покрывала, потом вырвала ее и стала рассматривать, будто ничего интереснее на свете не было. Теперь, когда миновал кризис, она испытывала ужасное чувство вины.

— Я… я должна извиниться перед тобой. Прости, что я подозревала тебя. Я должна была лучше понимать…

— Да, должна была. Но теперь это не важно. Так он был прав?

— Кто? — спросила Сара, хотя поняла, о чем он.

— Доктор. Ты любишь меня?

— Рурк… Это не…

— Так ты любишь меня, Сара?

Она подняла на него глаза, встретила напряженный взгляд и прикусила нижнюю губу.

— Да, это правда.

Что-то блеснуло в синих глазах Рурка, он шагнул к ней, Сара быстро вытянула руки, останавливая его, и торопливо сказала:

— Но это ничего не меняет.

— Как ты можешь такое говорить? Сара… Дорогая… Я ведь тоже люблю тебя. Неужели ты ничего не видишь?

— Правда? — Губы ее дернулись в слабой попытке улыбнуться. — Я бы хотела верить, но как я могу? Что бы ты ни говорил, я всегда буду мучиться сомнениями — действительно ли тебе нужна, или я просто удобное средство для решения твоих проблем. Для человека, столь честолюбивого, как ты, брак — слишком малая цена за президентство в такой компании, как «Эв косметикс».

— Да к черту, Сара…

— Сара! — Китти крикнула из-за двери и принялась настойчиво стучать. Потом дверь открылась, и она просунула голову. — Сара. Эвелин. Доктор говорит, что уже. Поторопись.

Китти еще не договорила, но Сара была уже на ногах, ее слегка качнуло, и она схватилась за кровать, чтобы устоять. Рурк запротестовал.

— Куда ты? Ложись в постель. Тебе нужен отдых.

— Нет, я должна быть с ней. Не мешай.

Она прошла мимо него в холл. Рурк не отставал от Сары. Все уже собрались возле Эвелин, даже Пол и Чэд. Китти и медсестра стояли у кровати, держа Эвелин за руки. Когда Сара вошла, Эрик немного оттолкнул Мэделин, чтобы дать Саре место.

Она не ожидала, что испытает такую боль. Но посмотрев на женщину, давшую ей жизнь, Сара почувствовала, как ее грудь сдавили железным кулаком. Прежде очень красивое, лицо Эвелин усохло, глаза глубоко провалились в глазницы, кожа побелела, стала восковой.

Сара неуверенно взяла Эвелин за руку. Она была холодная, безжизненная, болезненно худая. Эвелин с трудом подняла веки. Глаза ее, подернутые туманом, неясные, смотрели, но Сара понимала: Эвелин ничего не видит.

— С-сара.

— Я здесь.

— Я… Мне… жаль.

Эти слова, тихие, как выдох, Сара едва расслышала. Она замерла, ожидая продолжения, но глаза Эвелин закрылись. Она сделала еще два судорожных вдоха. И умерла.

Глава 30

Три дня спустя на кладбище семьи Кэтчемов, что в полумиле от ранчо, Эвелин похоронили рядом с Джо. Сотни людей собрались у ее могилы — партнеры по бизнесу, кинозвезды, политики. Сотрудники «Эв косметикс» приехали все, от чиновников до рабочих. Прибыл даже сам губернатор. И конечно, пресса.

Саре снова пришлось выдержать пристальное внимание, услышать шепотом передаваемые домыслы и предположения о том, кто ее отец, бесконечные напоминания, как невероятно она похожа на мать. Несколько журналов поместили рядом их фотографии вместе с пространными статьями.

У могилы Сара выслушивала соболезнования, но при этом чувствовала себя какой-то самозванкой. Ее лицо было печальным скорее не от горя, а от гнева.

После службы, когда все посторонние ушли и остались только члены семьи, в главной гостиной дома было зачитано завещание. Как и предсказывала Элис, большая часть всего отходила Саре. Но Эвелин оставила по двести тысяч долларов каждому из своих приемных детей и по пятьдесят тысяч Эрику и Полу. Она пожелала, чтобы домом на ранчо владели все пятеро младших Кэтчемов. Ко всеобщему удивлению, Рурк унаследовал все ее дневники.

Сара приготовилась к бурной реакции семейства и не осталась разочарованной. За исключением Китти и Эрика, все пришли в неистовство.

— Да это же абсурд! Мы не можем так оставить! — с угрозой говорил Пол, а Чэд, Мэделин и Уилл соглашались с ним. — Мы опротестуем завещание.

— На каком основании? — поинтересовался Рурк.

— На том, что Сара использовала влияние на умирающую старую женщину, выжившую из ума.

— Это Эвелин выжила из ума? — рассмеялся Рурк. — О, вам трудно придется. Очень трудно.

— Мистер Фэллон прав, — вмешался Чарльз Киркленд, адвокат Эвелин. — Эвелин до самого конца была в здравом уме, и уж тем более тогда, когда делала завещание, прошлой весной. Вы сами увидите, там комар носа не подточит. Уж она-то обо всем побеспокоилась, все продумала.