Возвращайся, сделав круг 2 - [98]
— Удачливы? — неуверенно перебила подругу Сэнго. — Но он убил её…
— Конечно, убил, — вмешалась Изэнэми. — Он же — ёкай, они не могут по-другому.
— Почему тогда не убил Киоко? — не унималась Сэнго.
— Не захотел, — резонно объяснила девушка. — Но у него так полыхали глаза, когда он слышал её имя!
— Какое? — заинтересовались подруги.
Киоко задумалась. Она была слишком напугана и ошеломлена бóльшую часть разговора и сейчас не помнит имени, хотя… Ну конечно!
— Аими!
— Какое чудесное! — хором протянули девушки, умильно сложив ладошки.
— Когда у нас с Кицке родится дочь, назову её так, — заявила Киоко.
Подруги возущённо запротестовали: мало того, что она забирает себе реликвию, так теперь ещё и имя, приносящее удачу в любви! Но Киоко была непреклонна. Именно она рисковала жизнью, оставаясь под кустом — даже чуть не подверглась нападению кровожадного камаитати! — поэтому вполне может распоряжаться и заколкой, и именем.
— Но, — добавила она, желая подбодрить подруг, — вы тоже можете назвать так своих дочерей. Моя будет первой — потому что у меня уже есть Кицке, а вам ещё предстоит найти мужей. Но потом…
Девушки недовольно переглянулись. Обидно повторять имя, уже существующее в другой семье, но, с другой стороны…
— Я согласна! — объявила Изэнэми.
Сэнго подумала и тоже кивнула.
— Я тоже! Имя — очень красивое, — улыбнувшись, она мечтательно выдохнула:
— Аими…
— Аими?
Я оторвалась от бездумного разглядывания букв на страницах журнала и подняла глаза на сидевшую рядом Цумуги. Теперь она тоже называла меня "Аими", и не только она — все друзья и знакомые переняли это "прозвище".
— Пытаешься загипнотизировать страницы, чтобы они сами перевернулись?
— Задумалась, — улыбнулась я.
— О чём? — тут же спросил Кэцеро.
— Ни о чём конкретном. Не отвлекайся, скоро стемнеет и тогда не сможешь ничего разглядеть.
Просияв довольной улыбкой, он снова отвернулся к иллюминатору. Солнце садилось, и вид облаков, окрашенных ярко-красными отблесками действительно производил впечатление. Особенно на Кэцеро, совершавшего второй перелёт в своей жизни.
— Только посмотри на него! — умилилась Цумуги. — Перед полётом в Лондон, я пол-рюкзака забила успокоительным — на случай если придётся кое-кого откачивать. Но он даже не поморщился!
— Стал бы я из-за такого морщиться! Самолёты — нечто потрясающее!
Улыбнувшись, я погладила его по колену, и он, подхватив мою ладонь, прижал её к губам.
— Рада, что возвращаемся?
— Возвращаетесь вы с Цумуги, я всего лишь лечу навестить ваших родителей, — подмигнув, уточнила я.
— Учитывая сколько времени ты провела там прошлым летом и собираешься провести этим, ты тоже возвращаешься, — возразила Цумуги и хихикнула. — Кстати, Кеиджи спрашивал, не разошлась ли ты с косматым бойфрендом.
— Если сломаю ему челюсть, это сойдёт за "нет, и думать забудь"? — хмыкнул Кэцеро.
— Ты ведь уже не "косматый", — я ласково взъерошила его волосы. — Так что можно сказать: косматого бойфренда больше нет, но есть другой — до умопомрачения симпатичный и с потрясающей причёской!
Цумуги закатила глаза, а Кэцеро, засмеявшись, наклонился, чтобы меня поцеловать, но неловко дёрнулся из-за сдержавшего его ремня безопасности.
— Что за дьявол!
"Моё" ругательство он подцепил давно и употреблял его чуть ли не чаще меня. Щёлкнув замком ремня, я чуть приблизила к нему лицо и мурлыкнула:
— Теперь можно.
Цумуги раздражённо выдохнула, когда Кэцеро наклонился к моим губам. Поцелуй затянулся, и подруга добродушно проворчала:
— Как подростки, честное слово!
Прыснув от смеха, я оторвалась от губ Кэцеро и повернулась к ней:
— Очень неуместное замечание, учитывая, что некоторым здесь — более двух сотен лет!
Кэцеро ущипнул меня за талию, я, пискнув от неожиданности, ткнула его в бок, а Цумуги, закатив глаза в очередной раз, отвесила лёгкий подзатыльник сначала мне, потом ему.
— Ведёте себя, будто всё ещё находитесь в той глуши на берегу озера. Ему ещё простительно, но тебе, Аими!
— Многое бы отдала, чтобы снова там оказаться, — улыбнулась я.
— Правда? — удивился Кэцеро.
— Ты — нет?
— Тоже, наверное… — он почесал за ухом — жест, оставшийся ещё с "тех" времён. — Но и здесь неплохо!
— Вздумаешь опять исчезнуть — придушу! — на всякий случай предупредила Цумуги.
Я рассмеялась, подавив вздох:
— Там меня никто не ждёт, кроме Камикадзе, если и он ещё не забыл. А здесь — вы оба и Голдсмитс.
Кэцеро снова чмокнул тыльную сторону моей ладони и прилип к иллюминатору. А я сделала вид, что не заметила острый взгляд, брошенный на меня Цумуги. В последнее время ловила на себе такие всё чаще…
Казалось, ещё вчера мы с Цумуги, подтрунивая друг над дружкой и хихикая, выкатывали чемоданы из токийского аэропорта Ханэда, готовые, по выражению подруги, пронестись по столице, "как цунами". С тех пор прошёл год. И вот я снова лечу в Токио, теперь уже в компании не только Цумуги, но и Кэцеро. Цумуги летала к родителям и на рождественских каникулах, но мы с Кэцеро остались в Лондоне, подготавливая документы и портфолио с рисунками для поступления — в январе истекал срок их подачи. Немало намучились, но усилия были вознаграждены — в мае Кэцеро получил пригласительное письмо, в котором его приветствовали на факультете изобразительных искусств университета Голдсмитс и перечисляли всё, что ещё нужно подготовить до начала учебного года в сентябре.
