Возраст дожития - [41]

– А какая разница, если их решили убить, так все одно убили бы, не я, так другой. А мне деньги для внучки нужны, ей еще учиться надо. Я как решила, вот сделаю и пойду с повинной. Мне уже не важно, где век доживать, дочь в больнице, двое внуков, сын и зять на пожаре погибли, муж умер, для кого жить-то?

– Так для внучки и жили бы, вы же еще не очень старая, а теперь что, она же будет внучкой убийцы расти, на нее все пальцем станут показывать.

– Зато у нее будут деньги. Подрастет и пойдет учиться.

– Ясно, Клавдия Степановна, вы обвиняетесь в многочисленных преступлениях, дальнейшую вашу судьбу будет решать суд.

Женщина молча встала, дождалась дежурного и, ни слова не говоря, вышла из допросной.

– Ну вот как тут быть, я же ее знаю с детства, она моих детей учила, разве могло прийти в голову, что она когда-нибудь пойдет на такие страшные преступления? – Василий Иванович покачал головой. – Саш, ты-то что об этом думаешь? – Он повернулся к тихо сидящему участковому.

– Не знаю, вроде все сходится, и она призналась. Только знаете, Василий Иванович, если бы такое сделала Люська, Серегина жена, я не удивился бы, а тетя Клава… Нет, кого-то она выгораживает.

– Да кого? Если только брата, но у него на все дни алиби есть. Даже тогда, когда соседей Ямпольских убивали, он был в магазине. Да и брат твой видел ее у них во дворе в то же самое время, когда стреляли.

– Егор пьяный был, мог и ошибиться. Ему могло просто показаться, мало ли в деревне похожих юбок и кофт, вся деревня в двух местах одевается, в нашем магазине или в Посад едут.

– А зачем в него тогда стреляли?

– Василий Иванович, а вам не показалось, что его не собирались убивать, выстрелили так, чтобы жив остался. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что его случайно столь серьезно ранили. Преступник хотел создать видимость, свидетеля убирает, а на самом деле Егор должен был быть жив и показать на тетю Клаву.

– Ты меня не путай, оружие ее от деда осталось, отпечатков, правда, нет, но ведь она стрелять хорошо умеет, и то, что пистолет не сдала, сохранила у себя, тоже не в ее пользу говорит. Главное, она призналась, остальное твои эмоции. Ты давно по участку не ходил?

– Только сегодня был, сейчас пойду население принимать.

– Ну так иди, что тут высиживаешь? Тебя небось народ заждался, сам знаешь.

– Никого нет в коридоре, пойду я, хоть вид сделаю, мы, полиция, всегда на боевом посту. И все же, что-то тут не так! – С этими словами участковый вышел и направился в конец коридора, в комнату, которую еще недавно делил с другим человеком, которого считал своим другом. На душе у Саши было так погано, хоть напейся. Кому верить? Друг оказался наркоторговцем, учительница, тетя Клава, такая простая и знакомая, почти родная, киллером. Это получается, нет людей близких, тех, кому можно верить, любой может оказаться врагом. Просидев в кабинете до восьми вечера, так и не дождавшись никого из посетителей, он отправился домой. Мать встретила его на пороге, вопросительно заглядывая в глаза. Вся деревня уже была в курсе, что бывшая учительница, Клавдия Степановна, оказалась убийцей.

– Мам, я пойду Егора заберу домой, хватит ему у чужих людей прятаться.

– Так Егор дома, сам пришел, как только про тетю Клаву стало известно. Он уже поужинал, всех своих дружков прогнал с глаз долой, спать лег. Ты ужинать будешь?

– Не знаю, пока не хочу, давай посидим, ты сама-то что думаешь обо всем этом?

– Я думаю, сынок, не могла тетя Клава стать убийцей в одночасье. Она вон котят сроду утопить не могла, один раз кошка принесла ей целых шесть штук, так она, бедная, замучилась их раздавать. С тех пор кошек не держит, только котов, да и тех стерилизует. А с деньгами у них, сам понимаешь, не густо, не каждый в ее положении пойдет платить за стерилизацию.

– А кого она может прикрывать, кроме брата?

– Не знаю, дочь в больнице, а больше и нет никого.

– А самый старший внук? Я понимаю, он в армии остался, может, его она покрывает?

– Так вы и проверьте, я его помню таким тихим, задумчивым парнишкой. Он все время с книгой ходил, очень читать любил. Помню, мы сильно удивлялись, когда узнали, что парень военную службу выбрал.

– Ладно, мам, давай перекусим и спать, завтра тебе на работу и мне тоже. А вот что Егор будет делать? Ему ведь еще не одна неделя понадобится до полного выздоровления, а потом?

– Не знаю, сынок, может, работу будет искать, а может, опять пить начнет, я об этом не думаю. Пусть сам решает, мы на него не можем повлиять, уж сколько пытались.

Утром, Олег Петрович Ямпольский, проводив Стаса, ушел к себе в сарай, продолжать отделку дома. Наличники и ставни он сделал, теперь пытался придумать, как закрывать двухсветное окно. Когда они с сыном проектировали дом, этот вопрос не стоял, точнее, они вообще об этом не думали. А теперь Ямпольский ломал голову над тем, как, не испортив общий стиль дома, все же закрыть это огромное окно. Подобные окна хороши там, где люди постоянно живут или могут платить охране. У них же не охраняемый поселок, а деревня, кто угодно может зимой, когда в доме никого нет, разбить это окно, просто запустив ледяным снежком в стекло. Олег Петрович слегка лукавил сам с собой, стекло было покрыто противоударной пленкой, но уж очень хотелось найти нетривиальное решение, чтобы закрывать все стеклянные зоны на зиму. Пока подходили только два варианта, один из которых нравился сыну. Федору нравилась идея закрывать окно автоматическими жалюзи, которые надо было заказывать, поскольку они были совсем не стандартными, и их длина выходила далеко за рамки того, что прежде делали изготовители. Но когда Олег Петрович поинтересовался, сколько может стоить подобный заказ и возможно ли его вообще сделать, ему пришлось признать, идея им не совсем по карману, да и механизм подъема мог не сработать как надо. Приходилось искать другие решения, но пока ничего интересного не приходило в голову. В калитку позвонили, Олег Петрович увидел по ту сторону забора своего недавнего гостя.