Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [94]
После смерти Хлотаря начинаются новые распри из-за земель и богатств между его сыновьями, а богатства Хлотаря похищает из Бренна его сын Хильперих[838], который, раздавая эти награбленные ценности, приобретает себе слуг и сторонников в лице начальников дружин и воинов, проживавших в Бренне и его окрестностях[839]. Они клялись ему в верности, как королю, а он повел их сразу же на взятие Парижа, в котором некогда жил Хлодвиг[840].
Хильперих без труда вступил в Париж, но остальные три брата, узнав об этом, объединились против Хильпериха. Быстрыми переходами они двинулись на Париж[841]. Хильперих не посмел вступить в борьбу с превосходными силами братьев и, вступив с ними в переговоры, согласился на раздел земли франков по жребию. Раздел дал деление на 4 части: королевство Парижское, королевство Орлеанское, Нейстрию и Австразию (аналогично тому, как была разделена земля франков после смерти Хлодвига между его сыновьями).
Григорий Турский подробно останавливается на перечислении того, кому из братьев что досталось при новом разделе. Это позволяет проследить по названиям за протяженностью территории франкских земель в то время.
Хариберту достался удел его дяди Хильдеберта (т. е. королевство Парижское, куда входили: Санлис, Мелен, Шартр, Тур, Пуатье, Сент, Бордо и Пиренейские города).
Гунтрамну досталось королевство Орлеанское (удел его дяди Хлодомира) и вся территория бургундов, присоединенная франками при Хлотаре (от Сены и Вогез до Альп и морского берега Прованса).
Хильперих получил удел его отца — королевство Суассонское, которое франки называли Неостеррике (Нейстрия) — т. е. Западное королевство. Границей его на севере была река Шельда, а на юге — Луара. Сигеберт получил королевство Остеррике (восточное)[842] с центром в г. Реймсе, которое соединяло в своем владении Овернь, всю северо-восточную Галлию и зарейнские земли до границ поселений саксов и славян[843].
Наиболее крупные города, находившиеся в разных частях королевства, были поделены по жребию дополнительно, что создало невероятную «чересполосицу» владений: Руан и Нант были включены в королевство Хильпериха, а Авранш — в королевство Хариберта, так же как и Марсель; Арль достался Гунтрамну, а Авиньон — Сигеберту[844].
Описание некоторых городов и борьба за них между братьями показывали, что в городах еще уцелели следы римской торговли и римской культуры в VI в., что делало их лакомой добычей для борющихся между собой феодалов.
Григорий Турский нигде специально не раскрывает роли и значения этих галло-римских городов, но некоторые его фразы, брошенные попутно, позволяют говорить о них как об уцелевших осколках галло-римского общества.
Так, например, говоря о Париже, Григорий Турский упоминает о находившемся там императорском дворце, который со своими строениями и садами занимал значительное место на левом берегу реки Сены[845] Он указывает такие башни Парижа, в которых можно было разместить воинов, а также сообщает о мостах через Сену, защищавшихся этими башнями[846].
Кроме того, Париж уже в то время был так велик и имел такое значение, что после смерти Хариберта братья поделили его на 3 части между собой[847].
При описании брачного пиршества на свадьбе Сигеберта и Брунгильды, которое происходило в городе Меце, принадлежавшем Сигеберту, Григорий Турский дает некоторые сведения о самом городе Меце. Он пишет, что в нем был столь огромный дворец, что он вместил множество людей (всех магнатов королевства Австразии, всех графов, их людей и лошадей северных провинций Галлии с представителями городов, вождей старых франкских племен, которые жили еще по ту сторону Рейна, и, кроме того, герцогов аламаннских, баварских и т. д.)[848].
Пиршество происходило в дворце, в залах которого громко раздавались тосты пирующих, а всем прибывшим были в нем обеспечены квартиры и продовольствие.
Города Тур и Пуатье (по сравнению с Беарном и Бигорром) Григорий Турский называет богатыми и большими городами, которые вызвали у Хильпериха настойчивое стремление овладеть ими[849].
Говоря о городе Туре, в котором он сам был епископом, Григорий отмечает его большие крепкие стены и наличие в нем во времена Сигеберта и Хильпериха, по преимуществу, галльского населения. То же он говорит и о Пуатье[850]. Относительно города Бордо, который тоже незаконно хотел отнять Хильперих у Сигеберта, Григорий Турский прямо указывает на его большие размеры, старинное происхождение и огромные здания, некогда принадлежавшие императорам и перешедшие вместе с прочим наследием в руки франкских королей[851].
Все эти описания перечисленных городов не оставляют сомнений в том, что некогда они были галло-римскими городами и уцелели ко времени прихода франков. Правда, Григорий Турский ничего не сообщает о торговле этих городов, но говорит об уцелевших зданиях и дворцах в них. Многие из городов позже, при господстве эпохи натурального хозяйства при франках, заглохли и потеряли свое былое значение. Но упорная война за них между франкскими королями Сигебертом и Хильперихом говорит о том, что в то время они были еще достаточно богаты и значительны и служили большой приманкой для грабежа и разбоя франкских правителей и их дружин. А все их войны и междоусобицы, красноречиво описанные Григорием Турским, служат яркой иллюстрацией переходной эпохи, в которой варварство, вступив в борьбу с цивилизацией, в конце концов подчиняется цивилизации, но эта цивилизация уже сама приобретает многие черты варварства. Соприкосновение черт старой и новой надстроек, свойственное этой переходной эпохе, эпохе генезиса феодальных отношений у франков, проскальзывает и во внешней политике франкского государства, и во взаимных отношениях между меровингскими королями-братьями. Жажда грабежа и наживы сталкивает их между собой в борьбе за земли и города, но уже усвоенное ими от новой эпохи стремление к единству государства, к единой власти заставляет обоих королей добиваться этого единства, опираясь на военную силу масс в борьбе с другими братьями. Так было с Хлотарем, который, всеми путями действуя, добился, наконец, объединения земель франков под его властью. Такая же борьба началась после смерти Хлотаря. Но эта борьба усложнилась и затянулась тем, что она включила в свою орбиту и жен, и детей, и внуков Хильпериха и Сигеберта, которые продолжали драться и тогда, когда уже инициаторов войны Сигеберта и Хильпериха давно не было в живых. Григорий Турский отмечает многие подробности борьбы. Он рассказывает, что в ответ на грабежи и злодеяния Хильпериха Сигеберт принужден был, действуя в Австразии, привлечь к себе на помощь зарейнские племена, среди которых многие были еще язычниками, как говорится в хронике. Григорий Турский и другие хронисты явно неодобрительно относились к этой затее Сигеберта. Они иронически говорили о том, что эти «союзники» Сигеберта были варварами и такими христианами, что соблюдали многие обряды своего прежнего язычества, принося в жертву богам и людей и совершая другие жертвоприношения
