Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [96]
Особенные льготы и привилегии получили церковные феодалы. Они добились утверждения завещаний в пользу церкви от светских землевладельцев, утверждения компетенции церковных судов и обращения к этим судам клириков, что выделяло их на особое место в государстве. Епископы по эдикту могли свободно избираться клиром без вмешательства королевской власти (всё это, конечно, не свидетельствовало об ее укреплении). За магнатами закреплялись в наследственное пользование полученные ими когда-то от короны земли, чрезвычайно усилилась власть мажордомов, признавалась самостоятельность Австразии, Нейстрии, Бургундии. Предложения, выдвинутые нейстрийской знатью, в эдикте, получили значение для всего королевства Меровингов.
Эдикт как королевская грамота, имеющая силу закона, явно укреплял положение крупной землевладельческой знати на местах, служил делу укрепления растущего феодального класса.
Наряду с этим можно отметить, что наиболее ярко эдикт Хлотаря II отражает влияние духовенства в земле франков. В громадном большинстве пунктов эдикта не обходится без упоминаний о духовных лицах.
В 1, 2, 3, 4, 5, 7, 10, 11, 14, 15, 18, 19, 20, 21, 22 и 24-м пунктах эдикта упоминается о церкви или ее служителях (в 16 пунктах из 24).
Конечно, это указывает на высокий удельный вес церковной землевладельческой знати у франков. Значительное отражение имеет и светская знать, как мы указывали выше. Больше того, светская и духовная власть претендуют в эдикте на первенство перед королевской властью или, во всяком случае, на равенство с королевской властью. Это, например, отражает пункт 24-й эдикта, в котором указывается в едином плане на тех, кто имеет право отпуска рабов на волю. Сначала упомянуты «отцы церкви», потом светские правители — «благородные сановники»[862], а потом уже только названо (им самим) имя короля, который отпускает на волю «своих верных»[863]. Это последнее звучит в эдикте значительно скромнее, чем упоминание о двух первых категориях знати.
Следует также отметить, что в эдикте уже несколько иначе, чем в «Салической Правде» говорится о положении непосредственных производителей.
Пункт 8-й эдикта упоминает, например, о чинше или цензе новом[864], который должен был взиматься со всех, и рекомендовалось об этом широко оповещать народ. Такое прямое упоминание в эдикте о цензе, который должен был платить народ, встречается впервые в документах меровингской эпохи и свидетельствует о том, что для народа наступили тяжелые времена надвигающегося закрепощения. Для феодальной знати, наоборот, эдикт, созданный по требованию этой знати, открывал широкие возможности роста и усиления, санкционировал то, что уже фактически делалось на местах, где усиливалась феодальная знать и происходило закрепощение свободных когда-то франков.
Таким образом, эдикт Хлотаря II явно показывал рост земельных магнатов во франкском государстве первой половины VII в. и упадок королевской власти, которая во времена последних Меровингов имела некоторое усиление лишь при Дагоберте I, а потом совсем сошла на нет в политике «ленивых королей». Да, собственно, такая королевская власть, какой была власть последних Меровингов, вполне отвечала интересам господствующего класса, класса феодалов, т. к. не ставила препятствий к дальнейшему укрупнению земель в руках светских магнатов и церкви, захвату ими общинных и аллодиальных земель, закрепощению свободных общинников, укреплению феодализма в целом. Такая власть на данном этапе развития франкского государства тоже, как надстройка, помогала феодальному базису укрепиться, выполняя и в этом случае свою функцию.
Заключение
Подходя к обобщению всего исследования, мы понимаем, что оно представляет собой значительную сложность, так как в данной работе затронуто несколько вопросов, по преимуществу социально-экономической истории раннего периода средневековья у франков.
Задача, которую ставил перед собой автор, состояла в том, чтобы раскрыть на конкретном материале источников те черты, которые характеризуют зарождение феодальных отношений у франков в борьбе с пережитками первобытнообщинного строя, возникновение нового общества франков VI–VII вв. и его борьбу со старым укладом.
Мы стремились показать зарождение новых черт в экономике франкского общества, в характере землевладения и землепользования у франков, в социальных отношениях франкского общества VI–VII вв., раскрывая положение отдельных социальных групп (свободных, знати, литов, рабов) и их эволюцию за данный период.
Наконец, мы стремились раскрыть характер и типичные черты нового государства у франков, раннефеодального государства Меровингов и показать те черты, которые характеризуют его как государство переходного типа, в котором переплетаются черты новой и старой надстроек, а также показать моменты борьбы новой, растущей формации со ста-рым укладом общества. В процессе работы мы делали наблюдения и выводы.
Отдельные наши наблюдения можно свести к следующему.
На основании данных «Салической Правды» вскрывается у франков в прошлом наличие пережитков рода, большой семьи и сельской общины, со всеми типичными чертами этих людских сообществ, что свидетельствует о существовании у франков в прошлом первобытно-общинного строя (об этом говорят титулы «Lex Salica» о «Reipus», об аллодах, о рахинбургах и т. д.)
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».