Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [70]
Судя по исследованным источникам, франки, вторгаясь в Галлию, обладали большой военной силой, позволившей им не только победить римлян, но и одолеть другие варварские народы. Военная сила франков, при их приходе в Галлию, составляла силу всего франкского народа, взявшегося за оружие. Но, осев на земле римлян, франки в большинстве своем перешли к мирным занятиям (как мы выше уже отметили), поднимаясь в поход только по призыву короля[600].
Однако какая-то часть дружины вместе со своими военными вождями должна была со временем составить костяк франкского войска, его основу. А военное дело становилось для них своего рода специальностью. Вот эта-то, собственно, привилегированная часть королевских дружинников, обязанных королю личной службой при нем, и отражена в «Салической Правде» под именем антрустионов — королевских телохранителей. Они были лично связаны с королем, давали ему присягу в верности, которую произносили с оружием в руках. Антрустионы «Салической Правды» в какой-то степени родственны дружинникам Тацита, являясь, как бы их преемниками, но они служат только королю, как это отмечает «Салическая Правда». Новый государственный порядок, отраженный в документах эпохи, представляет право в этот период только королю иметь своих антрустионов, в какой-то степени обеспечивая единство власти в государстве. Вопрос о положении и происхождении антрустионов неоднократно дебатировался в научной литературе. Большинство исследователей признает родственность понятий «антрустион» и «древнегерманский дружинник», т. е. считает антрустионов чисто германскими воинами[601]. Но некоторые из буржуазных историков склонны этот термин (а следовательно, и фигуру антрустиона) вывести из римской эпохи, отождествляя антрустиона с наемным римским солдатом[602]. Эта версия не находит подтверждения в источниках, а поэтому может быть нами отброшена.
Итак, антрустионы в меровингское время — особые, более или менее постоянные королевские телохранители, воины, образующие между собой нечто вроде союза или корпорации, несколько замкнутой по своему характеру. Их жизнь закон охраняет тройной вирой, как жизнь королевских сотрапезников или приближенных к королю лиц[603]. Во время войн эта тройная вира, уплачиваемая за убийство антрустиона, как королевского приближенного, утраивается еще раз и доходит до баснословной суммы — 1800 солидов[604]. Во время войны сумма виры, уплачиваемая и за убийство обыкновенного рядового воина, свободного франка, тоже утраивается, доходя до 600 солидов[605].
Антрустионы, представляющие собой в совокупности нечто вроде военной корпорации при дворе короля, связаны между собой. и некоторыми обязательствами. Об этом нетрудно узнать, анализируя один из капитуляриев к «Салической Правде»[606]. В этом капитулярии такими бесконечными формальностями сопровождается «дело», которое один антрустион затевал против другого, что сразу становится ясным, что между антрустионами не приняты распри, суды, тяжбы и т. д. А в одном из пунктов[607] того же капитулярия к «Правде» прямо сказано: «Если антрустион — поклянется против антрустиона, повинен уплатить 15 солидов»[608]. Ни одна группировка общества салических франков не имела такой внутренней спаянности, как данная корпорация антрустионов.
Эта внутренняя спаянность санкционировалась, даже более того, предписывалась, регламентировалась законом салических франков, видимо, в интересах той же господствующей власти, которая предпочитала не допускать ссор и междоусобий между антрустионами, призванными укреплять силу и единство королевской власти.
Антрустионы, как телохранители королей при франках эпохи Меровингов, были единственной, постоянно действующей военной силой в государстве. Остальная армия франков не была постоянной. Народное ополчение собирали по мере надобности, в ожидании неприятельских походов или нападений. Призыв в армию свободных простых людей — франков происходил обычно ежегодно весной через графов и других военачальников[609]. Во главе франкского войска стояли или сами короли, или их мажордомы. Обычно такая армия, созданная из народного ополчения, к зиме распускалась. Каждый идущий на войну франкский воин должен был одеть, вооружить и кормить себя сам. Но в конечном счете прокорм и содержание войск ложились тяжким бременем на плечи тех же крестьян, общинников, особенно тех, которые проживали на местах стоянки войск.
