Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [36]

.

Все это, во всяком случае, очень характерно для демонстрации распада у франков родовых отношений и большой семьи и роста новых отношений и малой семьи. Наличие борьбы новых отношений со старыми несомненно. Многие из титулов «Салической Правды» указывают на этот факт борьбы между интересами малой и большой семьи (а борьба была длительной и упорной).

Так, например, титул LXII отражает уже несколько другой характер наследования, чем титул LXII, рассмотренный выше. титул LXII «О вире за убийство» (по рукописи «Paris 4404»)[289] указывает на новый вариант вопроса о наследстве и тем самым дает нам несколько дополнительных данных по этому вопросу у франков. Дело идет не о наследовании аллода, а о наследовании сыновьями виры[290] после убийства отца. Мы назвали бы такой порядок наследования компромиссным.

Самая древняя дошедшая до нас рукопись дает этот титул в такой формулировке («Paris 4404»):

«1) Si cuiuscumque pater occisus fuerit medietate conpositionis filli collegant, et alia medietate parentes quae proximiores sunt tam de pâtre quam de matre inter se diuidant.

2) Quod si de nulla paterna seu materna nullus parens non fuerit, ilia portio in fisco colligatur».

«1) Если чей-нибудь отец будет убит, то 71 виры пусть возьмут (соберут) сыновья, а другую половину пусть между собой разделят ближайшие родственники как отца, так и матери.

2) Если же ни со стороны его отца, ни со стороны матери — никаких родственников нет, то эта часть отбирается в казну».

Еще Зом[291] заметил, что полученный вергельд у салических франков отчетливо распадался на 2 части: одна половина — шла семье убитого, другая — роду. То же надо допустить и относительно платимого вергельда. Эту картину мы ярко можем подметить в данном титуле.

В параграфе 1-м ясно сказано, что сыновья имеют право владеть только ½ виры, которую можно тоже рассматривать как часть наследства. Другая половина виры по салическому — закону должна принадлежать родственникам. Здесь мы тоже видим пережитки родового быта тех отдаленных времен, когда весь род мстил за смерть убитого сородича. В «Салической Правде» еще можно найти следы кровавой мести, о чем правильно заметил М. М. Ковалевский[292]. Здесь родственники настаивают на получении виры, которая заменила собой обычай кровавой мести. Но влияние времени заметно уже в том, что, во-первых, ½ виры прямо присваивается сыновьями по праву прямого наследования. Тем самым признается существование малой семьи, сыновей и их прав на наследство.

Как дань пережиткам родовой традиции звучит вторая часть титула[293], в которой говорится о правах родственников (со стороны отца и матери) на ½ виры. Это мы и называем компромиссом в вопросе наследования (и сыновьями и родственниками). Но в центре внимания составителей второй части титула не находятся упомянутые родственники со стороны отца или матери (они упомянуты лишь по традиции). Составителей закона значительно больше занимает вопрос о том, что если этих родственников не окажется, то вторая часть виры поступит в казну.

Это очень важное указание. Оно свидетельствует также о том, что права общины узурпирует король и что в «Правде» обнаруживается не только борьба общинных связей с новыми отношениями в обществе, но и говорится о вмешательстве королевской власти, т. е. новой феодальной надстройки в дела франкского общества. Данный параграф несомненно свидетельствует о пережитках когда-то существовавших родовых отношений. И эти пережитки оказываются настолько прочными, что уживаются с целым рядом новых явлений в жизни общества. Указанный параграф имеет место во всех известных нам «семьях» рукописей и дан почти без изменения.

Параграф 2-й говорит о том, что королевская власть тоже пытается наложить руку на ту часть виры, которая должна представляться родственникам или общине.

Бруннер[294] полагал, что эта часть виры («portio») при отсутствии родственников переходит к королю, как вознаграждение за «mundium» (судебную процедуру, обрядность и т. д.). Другие исследователи предполагали это наследование королевского фиска только при полном отсутствии родственников («proximiores»), ссылаясь на фразу:

«Quod si de nulla paterna seu materna nullus parens non fuerit ilia portio in fisco colligatur»[295].

Наиболее существенное замечание Бруннера в этом вопросе сводится к тому, что раз известная часть виры, при отсутствии претендентов из родственников, переходит непосредственно к фиску, а не к прямым наследникам, получающим первую половину виры, не к лицам, получающим «Erbsühne», то этим доказывается резкое разграничение, существовавшее между этими двумя частями виры (вергельд) — между «Erbsühne» и «Magsühne»[296].

Добавим, что этим еще раз подтверждается наличие у франков пережитков родовых отношений и прав общины на наследство, особенно ярко отраженных в ранних изданиях «Правды», но в них же отражается и рост малой семьи. И в то же время мы видим пример выступления королевской власти против общины и одного из ее прав (прав наследования) во второй части данного титула, что характеризует надстройку нового общества. Чрезвычайно характерно, что в этом случае данное наступление на права общины со стороны королевской власти встретило отпор, т. к. община еще была настолько сильна, что могла бороться с наступлением на нее и оспаривать нежелательный пункт в законе. Эту борьбу мы можем проследить на том факте, что самое наличие пункта 2-го имеется не во всех рукописях. Так, например, в рукописи «Paris 9568» этого параграфа нет. Там говорится только о предоставлении родственникам (общине) права на ⅓ виры за убитого человека.