Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [35]

С нашей точки зрения, титул «De alodis» появился в законе франков как отражение процесса выделения из большой семьи — малой индивидуальной семьи, владеющей своим имуществом, в том числе и землей. Постараемся пояснить нашу мысль.

Несомненно, что вопрос о наследовании аллода у франков тесно связан с наличием у них частной собственности на этот аллод и все, что подразумевается под этим понятием (т. е., как мы согласились выше, — движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее умершему). Владея этим имуществом до своей смерти, т. е. имея индивидуальную собственность на хозяйство, этот человек стоял, видимо, во главе какой-то индивидуальной малой семьи. В противном случае, если бы он не владел аллодом, не владел имуществом, то и передавать по наследству оказалось бы нечего. Самый факт упоминания о наследовании предполагает уже факт владения имуществом. Но вопрос о наследовании является новым для франкского общества вопросом, не освященным традицией. Поэтому в данном вопросе, в титуле «De alodis», как в зеркале, отразились все те семейные отношения, которые бытовали в обществе франков до указанного времени. Это общество, признав de facto наличие частной собственности на отдельное хозяйство (которым, например, владел умерший), не могло еще сразу признать de jure право наследования этого имущества по прямой линии, указывая в разных редакциях «Правды» разных наследников аллода (мать, отца, родственников матери, родственников отца и т. д.).

Человек, владевший аллодом, не мог, видимо; передать его перед смертью, по праву прямого наследования, ни сыну, ни дочери, т. к. родовая (или семейная) традиция требовала передачи наследства по старым обычаям, как и сказано в титуле «Правды» (см. тит. LIX). Сам титул LIX, видимо, записан был не без борьбы со старыми традициями, т. к. параграф 5-й титула LIX о лишении женщины права наследования земли явно свидетельствует о более ранних (еще родовых) отношениях, когда члены рода опасались, что с замужеством женщины земля может перейти в другой род.

В данном титуле — это архаика, не меньшая, чем упоминание в числе наследников матери умершего и сестры ее (в ранних списках «Салической Правды» им отдается даже предпочтение перед другими наследниками). Но изменяющиеся списки «Правды», с учетом изменений в обществе и ростом новых отношений, в позднейших списках, изменили и соотношение между наследниками аллода (упоминание на первом месте наследниц-женщин сменяется упоминанием на первом плане мужских наследников)[281].

Большая семья медленно уступала свои позиции. Но она должна была их уступить, т. к. против нее выступали силы нового общества, разрывавшего узы старых родовых и семейных отношений, которые уже начинали мешать и новому обществу и его хозяйству. На смену большой семьи приходила община-марка с ее соседскими связями, индивидуальными поселениями аллодистов-общинников, с ее общими угодьями. Но и над ней уже нависала угроза борьбы с новыми (феодальными) отношениями в обществе[282].

Со многими положениями А. И. Неусыхина по поводу аллода мы вполне солидарны: и с тем, что начавшийся распад большой семьи в момент составления «Правды» не привел еще к торжеству малой семьи[283], и с тем, что в «Салической Правде» еще не упоминается никаких форм отчуждения аллода (т. е. аллодиальной земли)[284].

Но нас интересует еще такое наблюдение над данным текстом. В первых четырех пунктах титула «De alodis» упоминаются многочисленные родственники, как наследники аллода; тут упомянуты и старшие и младшие поколения родственников. О прямом наследовании нет и речи. Но в то же время нет речи и об ограничении прав женщины в получении аллода. В пятом же пункте появляется указание на прямое наследование аллодиальной земли (от отца к сыновьям) и вставляется положение о запрещении наследовать землю женщине[285].

Напрашивается предположение: не является ли в этом пункте запрещение женщине наследовать землю некоторой компенсацией за допущение акта прямого наследования земельного аллода по мужской линии, что уже являлось большой уступкой интересам малой семьи в ущерб большой семье и резко отличается по содержанию от первых четырех пунктов титула. Борьба тут, безусловно, шла между интересами большой и малой семьи, и наше предположение, как нам кажется, небезосновательно.

Но это лишение женщин земельного наследия, с точки зрения интересов малой семьи, было нежизненно, нереально, т. к. сплошь и рядом в малой семье могло не быть прямых мужских наследников на аллод. И это вызывает борьбу уже малой семьи за право женщин на наследование земельного аллода. Официально женщине пришлось ждать права наследования довольно долго. Только в формулах Маркульфа[286] можно найти осуждение этого странного явления в жизни франкского народа и прямые попытки изменить порядок наследования в пользу женщин[287].

В конце VI в., однако, в праве наследования аллода произошли значительные изменения, которые можно квалифицировать как некоторую победу прав малой семьи над правами рода и большой семьи в деле наследования аллода. По эдикту короля Хильпериха (561–584 гг.) был установлен акт прямого наследования аллода от отца к сыновьям, минуя соседей («vicini»)