Воздушные шарики запрещены - [24]

Хотя курить она не бросила, добавляет Ольга и снова улыбается.

Конечно, не бросила. Куда в России без папирос, все дымят.

Грустно это слышать, отвечаю я, но я кривлю душой, произнося эти слова. На самом деле я чувствую легкую эйфорию от облегчения.

Этим, говорит она, многое объясняется, если не сказать: почти все. Все, кроме пятна крови. Тут она могла бы пролить свет на произошедшее, но меня вдруг охватывает желание выпить кофе.

Все-таки я что-нибудь себе возьму, говорю я, вставая из-за столика. Ты что-нибудь хочешь? Нет, она ничего не будет.

Не успеваю я отойти, как Ольга достает телефон и погружается в него. Это немного действует мне на нервы.

Я целую вечность стою в очереди, и, когда подходит мой черед, довольно крепко сбитая девочка-подросток, беспрестанно вытирающая руки о фартук, одаривает меня ленивым взглядом. Я заказываю американо, отступаю на шаг в сторону и продолжаю ждать. Бросаю взгляд в направлении столика, за которым мы сидим.

Ольга по-прежнему вся в телефоне. Интересно, что там такого невероятно важного. Ее черные, как смоль, волосы, блестят. Наверное, опять красила их. Зачем она вообще хотела меня видеть? Что ей от меня нужно? Об этом она пока что даже не обмолвилась.

Тут я замечаю Аннику. Она заходит в кафе. И она не одна. Ее сопровождает высокий блондин, с которым она прощалась на перроне. Узнаю его сумку, перекинутую через плечо на ремне, пересекающем грудь. Есть такой тип: худощавый парень с высшим образованием и светлыми вьющимися локонами. Он носит очки, похожие на мои, но они ему не идут. Совсем не идут. Он воплощенная мечта любой тещи, на этот счет не может быть двух мнений.

Проходит еще несколько секунд, прежде чем Анника замечает меня. Ее губы расползаются в неуверенной улыбке.

Очень вкусно, правда,

говорит Анника вечером того же дня. Мы всей семьей собрались за столом и ужинаем. Передавая мне соусник с растопленным сливочным маслом, она смотрит мне прямо в глаза.

Я запек в духовке треску и теперь поливаю картошку маслом, после чего передаю соусник Лерке. Вибе уже нет за столом. Она поднялась к себе в комнату и делает уроки. Я говорю Лерке, что если она наелась, то тоже может идти.

Нам с мамой надо кое о чем поговорить, добавляю я.

Лерке соскальзывает со стула и бегом поднимается по лестнице.

Я переключаю все внимание на Аннику.

Он очень милый, этот Хенрик, с которым я тебя встретил, говорю я.

Она даже не успела заметить потихоньку улизнувшую из кафе Ольгу.

Анника отпивает вина и принимается объяснять, что поскольку они с Хенриком идеально сработались, то решили оформить общую заявку на совместный исследовательский проект. Как раз ее они и собирались обсудить в Эспрессо Хаус.

Да, ты уже это рассказывала, говорю я, и у вас неплохие шансы, я имею в виду, получить деньги: сейчас гранты, кажется, раздают направо и налево.

На самом деле Хенрик, по сути, ветеринар, доверительно сообщает мне Анника.

По сути, ветеринар? Это как?

Он ветеринар по образованию, просто он чуть ли не с детства увлекался английской литературой, особенно Д. Г. Лоуренсом и Джейн Остен.

Английской литературой?

Да, Хенрик прочел все, что смог раздобыть, про этих двух авторов, и сколько-то лет назад, довольно давно уже, принял смелое и неожиданное решение. К тому времени ему только что перешла от отца ветеринарная клиника, но он продал ее и занялся изучением литературы.

После непродолжительной паузы она добавляет:

Таким решением можно только восхищаться, правда? И потом, у него такое чувство юмора, оно как-то ободряет всех окружающих.

Да, чувство юмора – важная вещь, тут не поспоришь. И что вы собираетесь исследовать в рамках своего проекта?

Хотим выяснить поподробнее, какими птицами населена поэзия стран Северной Европы.

От одной мысли об этом она вся расплывается в улыбке.

В фарерской лирике это, например, тупики. У датских авторов мы находим множество ласточек, скворцов и уток, тогда как в норвежских текстах встречаются преимущественно так называемые оляпки, предпочитающие чистую проточную воду и сильное течение. В гренландской поэзии, в общем и целом, никаких птиц особо нет.

Я говорю, что идея кажется мне интересной.

Да, раньше я уже работала с флорой, теперь пришел черед фауны.

Я пытаюсь придумать, как бы еще укрепить наше примирение, но в голову ничего не приходит.

Снова повторяю, что они задумали интересный проект, и добавляю, что если вдруг им понадобится в моем лице помощь человека, который собаку съел в преподавании датского, а заодно и в культурологии с позиции географических факторов, то пусть не стесняются обращаться.

Очень мило с твоей стороны, но нам в целом понятно, с какой стороны за это браться, так что не придется тебя задействовать, отвечает Анника, встает и начинает убирать со стола.

У всех пар бывают трудные периоды,

говорю я мысленно, убирая некоторое время спустя посуду в посудомоечную машину. В данный момент у нас именно такой период. Конечно, досадно, что он пришелся именно на круглую дату, но все как-нибудь утрясется. Даже не сомневаюсь в этом.

Но это не единственная проблема, занимающая мои мысли. Ольга сказала, что хочет со мной о чем-то переговорить, но не успела, потому что появилась Анника со своим литературоведствующим ветеринаром Хенриком.