Войны Роз - [14]

В подтверждение того, что англичане безрассудно следовали политике «выжженной земли» сэра Джона Фастольфа, говорит сделанное несколькими годами позже признание его секретаря Уильяма Вустера, что «нынешнее управление стало чрезвычайно жестоким и беспощадным».

Как видно из следующих записей, сделанных нормандским священником Тома Базеном, в своей безграничной жестокости они довели до крайней нищеты обширные территории пограничных областей Северной Франции, где легитимность их правления постоянно ставилась под сомнение.

Таким образом, после смерти его отца… Карл VII унаследовал французский престол в возрасте приблизительно двадцати двух лет. Во дни его правления из-за непрерывных междоусобиц и войн с иноземцами, из-за нерадивости и праздности тех, кого он поставил вести дела или командовать войсками, а также из-за недостатка военного порядка и дисциплины, как и по причине алчности и бессилия тяжеловооруженных всадников, упомянутое королевство было доведено до чрезвычайного разорения; от Луары до Сены крестьяне были либо убиты, либо обращены в бегство. Большая часть полей в течение долгого времени оставалась не только невспаханной, но и не хватало людей, чтобы вспахать их, не считая нескольких разрозненных клочков земли, которые было невозможно даже хоть немного расширить, иначе пришлось бы возделывать их вдалеке от городов и замков, где вовсю хозяйничали разбойники.

Однако Бассен (Bassin), Котантен (Cotentin) и Нижняя Нормандия, находившиеся под властью англичан, располагались достаточно далеко от линии обороны противника, а потому были не так легкодоступны и реже подвергались набегам грабителей. Благодаря данному обстоятельству эти земли не были настолько заброшены, хотя часто и они пребывали в большом запустении, что наглядно демонстрирует следующая цитата.

Мы своими глазами видели обширные равнины Шампани, Боса (Beauce), Бри, Гатинэ (Gatinais), Шартра, Дрё, Мена, Перше, Вексена (Vexin), как французского, так и нормандского Бовези (Beauvaisis), Пэи де Ко (Pays de Caux) близ Сены, наряду с Амьеном и Абвилем (Abbeville), сельские районы вокруг Санлиса (Senlis), Суассона и Валуа справа к Лану (Laon) и далее к Эно (Hainault), абсолютно пустынные, невозделанные, заброшенные, безлюдные, заросшие колючим кустарником и ежевикой; и пуще того, большинство отдаленных глухих уголков покрылось непроходимыми чащобами. Становилось страшно, что следы такого опустошения во многих местах могут сохраниться еще надолго, если божественное провидение не обратит свой взор на происходящее в этом мире.

В этих районах возделывать землю можно было только в черте города или замка, или в непосредственной близости от них, чтобы со сторожевой башни дозорный мог увидеть приближение разбойников. Тогда звуком набатного колокола или рога, или любого другого инструмента он подавал сигнал работающим в поле или в виноградниках отойти к укреплениям.

Такие случаи почти всюду были настолько обычным делом, что распряженные из плуга волы и тяжеловозы, наученные длительным опытом, как только слышали сигнал дозорного, без какой-либо команды в панике галопом устремлялись к убежищу, где, как они знали, они будут в безопасности. Даже у овец и свиней это вошло в привычку. Но поскольку в вышеупомянутых областях укрепленные города или селения встречались достаточно редко, да и те большей частью были сожжены, разрушены, разграблены неприятелем или заброшены, то небольшие участки возделанной земли, как будто украдкой окружившие крепостные стены, казались совсем крошечными, почти ничем, по сравнению с обширным пространством абсолютно пустынных полей без единого работающего на них человека.^{42}

Несмотря на то что ободренная победой Франция воспрянула духом в противоположность царившему в Англии безвластию при праздном короле, успех в войне был лишь видимостью, печальным заблуждением. В начале 1444 г. Уильям де ла Поль (William de la Pole), лидер тех, кто желал избавить страну от нынешнего неутешительного наследия амбиций Генриха V, полностью сознавая всю степень риска, бежал от местных озлобленных консерваторов во Францию, возглавив посольство. Там ему удалось договориться о помолвке Генриха VI с Маргаритой Анжуйской и заключить двухлетнее перемирие. Маргарита, шестнадцатилетняя невеста без приданого, высадилась в Портсмуте в апреле 1445 г. Тринадцатью годами позже Раффаэло де Негра (Raffaelo de Negra) изложил Бьянке Марии Висконти (Bianca Maria Visconti), герцогине Милана, эпизод, обсуждавшийся тогда при английском дворе, изображавший Генриха VI очень непохожим на того скучного сельского мужлана, которого описывал Джон Блэкман:

Я пишу с целью передать вам то, что англичане рассказывали мне о великолепии английской королевы и об истории ее прибытия в Англию. Я хочу сообщить Вам кое-что и о короле Англии. Прежде всего англичане поведали мне, что король Англии взял ее без какого-либо приданого и даже вернул некоторые земли, захваченные у ее отца[7]. Когда королева сошла на английскую землю, король и герцог Саффолк, переодетые сквайрами, передали ей письмо, написанное, по их словам, королем Англии. Пока королева читала это послание, король внимательно рассматривал ее, говоря, что получить истинное представление о женщине можно, когда она читает письмо. Королева так и не поняла, что пред нею был сам король, поскольку была сильно поглощена чтением и ни разу не взглянула на «сквайра», который все это время оставался коленопреклоненным. После того как король ушел, герцог Саффолк спросил: