Войны Роз - [12]

…Кроме того, считается… что эта война должна продолжаться с неослабевающим напором, по крайней мере, 3 года, чтобы таким образом довести врагов до крайнего истощения, и начинаться ежегодно в военные сезоны описанным выше способом. Этот способ должен быть применен на тех территориях из предложенных королем и его Советом, которые покажутся наиболее подходящими и особенно там, где существует наибольшая поддержка, как продовольствием, так и финансами. Потому представляется, что король может вести и обеспечивать такую трехлетнюю войну полностью в вышеупомянутые сезоны с оплатой как за год с четвертью, выплачивая за каждый год только пятимесячное жалованье…^{37}

При таких неудачных обстоятельствах Генрих VI и его будущий противник Ричард, герцог Йоркский, взяли на себя бразды политического правления. Генрих подписал свой первый указ в декабре 1436 г., когда ему было 15 лет. Ричард Йоркский принимал участие в Большом совете в Вестминстере в апреле и мае 1434 г., а в январе 1435 г. (ему было 24 года) Королевский совет назначил его генерал-лейтенантом и наместником во Франции и Нормандии. Много лет спустя духовник Генриха, картезианский монах Джон Блэкман, в мемуарах, посвященных своему господину, описал характер, который можно было бы считать подходящим для набожного и немного наивного агиографа; но он был пагубным для народа во дни, когда король должен не только управлять, но и властвовать.

Он был, словно второй Иов, человеком простым и прямодушным, в целом богобоязненным и избегающим греха. Простой, без каких-либо хитрых уловок и лжи, он вел себя со всеми как равный. Он никогда ни с кем не хитрил, никогда не сказал никому слова неправды, и всегда речи его соответствовали истине.

Он одновременно был прямой и справедливый, всегда вершил дела по правде. Никогда он не мог бы преднамеренно поступить с кем-нибудь нечестно. Богу Всемогущему он жертвовал ревностно, стараясь в полном объеме выделять земельные десятины и совершать дары Богу и Церкви; и был он при этом столь искренен и усерден, что, даже облаченный в одеяния монарха, со знаками царского отличия и с короной на голове, он сделал для себя обязательным преклонять колени перед Господом так низко, как это делал какой-нибудь юный монах…

…И то, что король питал благоговейный сыновний страх перед Господом нашим, было видно по многим деяниям его и по его религиозному рвению. Некий преподобный прелат Англии любил рассказывать о том, что в течение 10 лет он держал исповедальню для короля Генриха, и при этом он утверждал, что никогда за столь длительное время ни один смертный грех не запятнал его души…

…Прилежным и искренним почитателем Всевышнего был сей король, более расположенный к Богу и святой молитве, чем к мирским и суетным вещам, будь то бессмысленные спортивные состязания или охота: он презирал их как пустяковые, будучи постоянно занятым либо святой молитвой, либо чтением священных писаний или хроник, откуда он черпал немало мудрых изречений для душевной гармонии своей и других…

…Король Генрих был целомудрен и чист с младых ногтей. Пока он был юн, он сторонился любой распущенности на словах или в поступках; по достижении брачного возраста он женился на самой благородной женщине, леди Маргарите, дочери короля Сицилии, от которой он родил единственного сына, благороднейшего и добродетельного принца Эдуарда; по отношению к ней он хранил брачный обет даже в ее отсутствие; и, несмотря на то, что иногда королева бывала в отъездах довольно длительное время, он никогда не изменил ей ни с одной женщиной. Когда же они жили вместе, он не позволял себе обращаться с нею недостойно, всегда относясь к королеве со всей искренностью и почтением.

…Случилось однажды, что на Рождество некий почтенный лорд, возможно, чтобы испытать его или искусить его молодую натуру, решил показать ему представление, на котором юные девушки должны были танцевать с обнаженной грудью. Однако король не остался слеп к этому, осознал дьявольскую хитрость и с презрением отверг сию затею: гневно отвел взгляд, повернулся к ним спиной и ушел в свою комнату, сказав: «Фу, какой стыд, грех вам».

В другой раз, проезжая через Бат, где находились купальни с теплой водой, в которых, как рассказывают, люди того края освежались и мылись, король, заглянув туда, увидел обнаженных людей, скинувших все свои одежды. Раздосадованный, он стремительно ушел оттуда, считая такую наготу великим грехом, не забывая высказывания Франческо Петрарки, гласящего, что нагота животных неприемлема для человека, но благопристойность одежды создана для скромности^{38}.

Кроме того, он принимал серьезные меры предосторожности для защиты не только своего целомудрия, но и своих подданных. С этой целью, еще до женитьбы, будучи юным приверженцем непорочности, он внимательно следил через потайные окна своей палаты, чтобы ни одна дурная непристойная женщина, вошедшая в его дом, не посеяла семян искушения в головах и не явилась причиной падения кого-либо из его домочадцев…

…Я должен вам поведать, что он был выдающийся человек благодаря своему достоинству смирения. Этот набожный герцог не стыдился прислуживать священнику в церкви во время праздников и отвечать во время мессы «Аминь», «И остави нас» и пр. Он обычно вел себя так же даже на моих, бедного священника, службах. Даже когда он чуть-чуть перекусывал, то (как истинно религиозный человек) всякий раз быстро поднимался из-за стола и в полной тишине проникновенно в молитве благодарил Бога. Также, по свидетельству доктора Тона, он взял за правило, чтобы, когда он закусывал, его слуга, раздающий милостыню, перед любым яством сначала ставил ему на стол некое блюдо, олицетворяющее пять ран Христа, такое же красное, как если бы это была кровь, и, размышляя над этим символом, он истово благодарил Бога с глубоким чувством.