Война - пожизненная боль - [13]

По-моему так будет лучше.

Название оставляю “В тумане”.

Вот и все.

Выздоравливай.

Поклон многотерпеливице Нае.

Я позвоню.

Обнимаю, оч. оч. Твой Василь.

8 февраля 1987.

***

Милые наши и далекие Ная и Лазарь!

Надеемся, вы уже акклиматизировались, передохнули. Ная сплавала в Синоп[1] и обратно, подзагорели и - поработали. Мы же здесь еще только прилаживаемся к отдыху и работе, я прохожу стадию психотерапии (самоуговоров), Ирина с утра пораньше бежит в поселок, чтобы внедриться, как она говорит, в очередь за прессой, которую привозят к 12 час. Интерес к прессе здесь еще подогрет событиями в Вильнюсе и Каунасе, в которых приняло участие 100 тыс. и 50 тыс. литовцев со старыми национальными флагами и пением старого гимна. Выступления всех участников были встречены овациями, хлопали почти после каждой фразы, в т. ч. и секретарю ЦК[2]. В общем, все справедливо, м. б. за исключением одного момента, а именно: обобщения относительно национального (русского) происхождения того, что их постигло в конце 40-х и после войны. Это, в общем, прискорбно. Но и этому есть объяснение.

А у нас, в Минске, организаторов 10-тысячного митинга на месте расстрелов в 30-х годах[3] оштрафовали по 50 руб. - за “незаконность” проведения. Словно Белоруссия на другом континенте! Где-нибудь в Лат. Америке. Теперь вся проблема в том, что последует дальше.

Лазарь, прочитал твой мемуар о Б. Слуцком и по-доброму позавидовал: очень хорошо (во всех смыслах) ты написал. И умно, и сердечно, и тактично. Я не был знаком с Б. С, хотя всегда с интересом читал его стихи, и теперь приходится только пожалеть о том, кого мы потеряли. Потеряла литература. И - наша тема проклято-военная.

Очень желаем вам ласкового солнца и теплого моря. Отдыхайте, набирайтесь сил для Москвы. Их вам понадобится еще много. Как и всем нам.

Обнимаем сердечно, ваши Василь и Ирина.

28 авг. 88. Нида

1 Намек на очень дальние и многочасовые заплывы в море жены Лазарева Наи.

2 Все это транслировалось по республиканскому телевидению.

3 Куропаты - лесное урочище на северо-восточной границе Минска, где были обнаружены массовые захоронения расстрелянных в конце 1930 - начале 1940-х годов. Из воспоминаний Быкова: “Эти события произошли накануне Дзядов - нашего национального праздника. Предполагалось, что БНФ примет в нем участие. Но было решено, что поскольку Дзяды - праздник религиозный, то участие в нем - личное дело каждого. Я тогда загрипповал и на кладбище не пошел. А именно там развернулись трагические для минчан события. Когда тысячи людей двинулись от станции метро к Восточному кладбищу, их уже ждали шеренги войск и милиции - с “воронками”, спецавтобусами и даже с водометами. Людей стали разгонять, избивать, травили их газом из портативных баллончиков. Брызнули в лицо Позняку, который шел во главе колонны. Но Позняк не отступился. Он направил шествие на окраину, в сторону Куропат. Однако и там дорогу колонне перегородили войска. Тогда Позняк повернул колонну в поле. И в чистом поле под снегопадом с хмурого неба состоялся молебен. Над морем людей реял белокрасно-белый стяг. Выступали ораторы и среди них писатель Владимир Орлов. Во время шествия и молебна, когда он закончился, множество людей были схвачены, избиты и отправлены в милицейские участки. Утром я связался с московским журналом “Огонек”, редактором которого тогда был В. Коротич, - журнал в ту пору был самым радикальным печатным органом страны. Редакция мне ответила, что пришлет в Минск спецкора, но хорошо бы дать материал об инциденте незамедлительно, в номер. Ночью я написал статью, продиктовал ее в редакцию по телефону, и она сразу же появилась в “Огоньке”. Статья называлась - “Дубинки вместо перестройки”. Это был первый материал о подавлении национально-освободительного движения в Беларуси” (с. 400).

***

Дорогие Ная и Лазарь!

Получили ваше послание и немного завидуем вам. Утешаемся разве тем, что пару недель спустя завидовать будете вы, а мы будем нежиться на нежарком балтийском солнце. Но это потом, а пока… Пока у нас просто холодновато, выпадают дожди. Мы стараемся ежедневно бывать на даче, хотя ночуем дома. Серьезную работу пока откладываю на потом, теперь же заедает текучка. Как и всегда. Кажется, не освобожусь от нее и в Ниде.

Убивает московская пресса - дружный хор против прибалтов и проч. Какие прелести выдает “Литроссия” в дополнение к прочим. Доходит до того, что мне Ирина не дает читать этой мерзости, чтобы не портить настроения. Но все равно читаю.

Впрочем, и наша не лучше.

На днях получил из книжной лавки мою горемычную книгу. Спустя четверть века после написания. Стал читать и отложил - масса опечаток, на целых страницах отсутствует тире перед прямой речью - экономия это, что ли? Корректоры, по всей видимости, ее и в руках не держали.

Звонил из Киева Пархомов[1], и я тоже сделал несколько страничек о Некрасове. Но не умею я этого… О Некрасове надо писать или все, или ничего. А Конецкий, конечно, возмутителен[2]. И по отношению к Некрасову, и по отношению к Катала[3]. Как так можно, будучи Конецким?

Саша побыл 3 дня в Минске и укатил в ФРГ читать лекции о борьбе за мир. Чрезвычайно динамическая фигура. Но его отлуп Кожинову[4] хорош. Молодец Саша!