Vox Humana - [7]

Цветок несла я меж ладоней,

Как сердце, данное судьбой.

И вот – Тебя зовут Андреем.

Над нами высятся года.

При встрече — нет, мы не краснеем

И улыбаемся всегда.

Но если, друг, неясны дали,

Твой жребий темен и жесток —

Мне будет крест твоих печалей

Как легкий некогда цветок.

Ноябрь-декабрь 1928

ДНИ

Как дней пустые жемчуга

На теплый пепел сновиденья –

Спадет на наши берега

Вода глубокого забвенья.

Они кричат, слова мои.

Всё ищут выхода и входа

Румяно прожитые дни,

Тревогой скошенные годы.

Как больно мне не быть твоей.

Как мысль терзается сухая,

Квадратный жемчуг наших дней

В последний раз перебирая.

Смотри, как дом распахнут твой –

И снова, дрогнув от бессилья.

Мой голос над твоей душой

Простер надломленные крылья.

29-30 декабря 1928

СОНЕТ-АКРОСТИХ

Дано мне сердце – сокол меж сердцами –

А мне ему не перебить крыла,

А мне таких – как солнце, как стрела! –

Не удержать бескрылыми руками.

Дай мне взглянуть в лицо твое. Над нами

Редчайший север – небо из стекла;

Его лучи я тихо отвела:

Италии твоей шуршит мне пламя.

Как будет трудно жить мне без тебя.

Одна любовь ладьей сонета правит.

Ровнее стих. Не узнаю себя:

С какой зарей мой сон меня оставит?

Уходит всё. И всё возвращено.

Не страсть стареет – доброе вино.

1-2 января 1929

ГРЕЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ

День раскрывался, как белый подснежник.

Солнце стояло за облачной дверкой —

В Троицын день, благовонный и нежный,

В Троицын день я вошла в эту церковь.

Я – с нерушимой твоей колыбелью,

С темным крылом моего лихолетья…

Воздух струился над плоской купелью

Греческим медом и греческой медью.

В рай позолоченный, к тесной иконе

С веткой березы, прозрачной и узкой:

Здесь обо всем, что к земле меня клонит,

Матери Божьей я всплачусь Корсунской…

В вихре знамен, в молодом большетравьи

Я пронесу через годы тугие

Дрогнувший дар твоего православья,

Выпуклый клекот твоей Византии.

2 января 1929

СОНЕТ-АКРОСТИХ

Нет, он другой; не выше и не лучше –

Его собой ты не напомнишь мне.

А я – ну, что ж: на всем твоем огне

Не таю я. Моя дорога круче.

Другим путем – путями всех излучин

Растет любовь, пришедшая извне:

Ей арфой быть в хрустальной тишине.

…И так, как ты, никто меня не мучил.

Каких камней не бросишь ты в меня?

Оставь, хоть в шутку, сердце не разбитым.

Редеет сумрак. Жизнь идет, звеня.

Скажи, что с кубком делать мне испитым?

Улыбки нет. Успокоенья нет.

Нет и другого. Есть – еще сонет!

9 января 1929

«Я знаю дом: и я когда-то…»

Андрею Корсуну

Я знаю дом: и я когда-то

Жила в такой же тишине,

Лучи такого же заката

Зарю играли на стене.

Мы ценим, первенцы последних,

Воспоминанья хрупкий морг –

И геральдические бредни,

И геральдический восторг.

В другой эпохе безмятежно

Застыли стрелки на часах –

А на столе, как вечер нежном,

Развернут Готский Альманах.

Ты бьешь крылами непокоя,

В роду последнее звено –

И мне горит твое большое,

Чуть розоватое окно.

В ветвях чужих генеалогий,

До света легкий тратя свет,

Ищи исход своей тревоге –

Исхода нет. Покоя нет.

Года разрушат всё, что хрупко –

И нам останется одно:

Из геральдического кубка

Тянуть старинное вино.

3 января 1929

АКРОСТИХ

Ах, в каких видала сновиденьях

Не тебя, мой княжич – твоего

Двойника ли, ангела – в смятеньи

Разве сердце скажет мне, кого.

Есть во мне стихов тугие струны

И дуга большого мастерства.

Как мне быть, когда таким бездумным

Одиночеством горят слова.

Редкий день пройдет без песнопенья,

Словно церковь, стала я душой.

Увидать в каких бы сновиденьях

Не тебя, не друга – жребий мой.

3 января 1929

«О, милая любовь моя…»

О, милая любовь моя,

О, сердце, полное смятенья! –

Как неразрывен круг огня –

Тех дней пылающие звенья.

Склоняясь к твоему плечу,

Как некогда ко сну и смерти –

В какие бездны я лечу,

Какие звезды путь мой чертят?

Я сердцем брошена в снега,

Как Кая ищущая Герда, –

И слов большие жемчуга

Дрожат меж створками конверта:

Растает льдинкой эта ложь.

Придет Она – ты, в злом весельи,

Ей шею трижды обовьешь

Мной сотворенным ожерельем.

4 января 1929

«Авиньонское мое плененье…»

Авиньонское мое плененье.

Нет путей к семи холмам покоя.

Дни мои – они лишь отраженье

Рима, затененного Тобою.

Ель качнула треугольный терем,

Италийский воздух, умиранье…

Как живые мысли мы умеем

Отравлять водой воспоминанья!

Редок, счастье, твой некрупный жемчуг.

Снежной пряжей тихо тает – наше.

У меня, во сне, всё губы шепчут:

«Наклонить Тебя — и пить, как чашу»…

4 февраля 1929

СЕРЕБРЯНАЯ РАКА. СТИХИ О ПЕТЕРБУРГЕ. 1925-1937

Посвящается Л. Р.

«Я не позволю – нет, неверно…»

Я не позволю – нет,  неверно:

Уже смертелен мне Твой рот, –

Любовь – взволнованную серну –

Прикосновеньем сбить с высот.

Легки супружеские узы,

А может быть – их вовсе нет…

Ты мудро вызолочен Музой:

Что ж, погибай – один ответ.

А я стою вне всякой скверны…

Так доживает век, один,

На женщин, верных и неверных,

Тобой разменянный Кузмин.

1935

I

«Других стихов достоин Ты…»

Других стихов достоин Ты.

Развязан первой встречи пояс:

Нева бросалась под мосты,

Как та Каренина под поезд.

На эту встречу ты подбит

Был шалым ветром всех созывов…

И я схватилась за гранит,

Как всадник держится за гриву;

И я… но снова о Тебе…

Так фонарем маяк обводят.

Так выстрел крепости, в обед

Доверен вспугнутой погоде.

Так всякий раз: Нева. Гранит,

Петром отторгнутые земли…

И поле Марсово на щит

Отцветший свой меня приемлет.