Vox Humana - [5]

Былые дни – в костер, на слом:

В моря времен, к потокам света

Стальным, высоким кораблем

Плывет республика советов.

1927

ПОРТ

Он вычерчен углем в неясном тумане,

На слух и на ощупь обветрен и груб.

Но он не предаст, не остынет, не встанет –

Крутой перелесок и тросов и труб.

С зарей он шумит, просыпаясь угрюмо –

И цепь громыхает в проржавленный люк;

Распахнутый жадно, он зевами трюмов

Глотает мазут, и пшено, и урюк.

Он грузы на коготь разлаписто ловит –

И груз полукругом плывет в синеве,

И вымпел, алее запекшейся крови,

Над жилами барок кричит о Москве.

<1927>

ЛЕНИНГРАД

От вокзала, от финских обугленных шпал

До кирпичной стены арсенала –

Этим воздухом Ленин когда-то дышал,

Здесь, у моста «Аврора» стояла.

Не остыть, и не скинуть, и не превозмочь;

Кружит времени бурная пена –

И, срываясь, гудят в непроглядную ночь

С ледоколов шальные сирены.

И на крепком, порывистом, влажном ветру

Видишь, – мачта качнула огнями,

И струится по докам размеренный труд,

И развернуто сердце, как знамя.

В дни и годы, в пургу, в мировой бурелом,

В зыбь веков, в голубое приволье –

Этот город простерт ястребиным крылом

Над балтийскою, мутною солью.

Здесь и швед, и китаец по-своему брат

Всем пимам, тюбетейкам и буркам;

Это алым побегом растет Ленинград

Из болот и трущоб Петербурга.

Колыбель революций, краском на часах –

Мы добьемся… до боли… до черта –

Разве «Красин» не шел, надрываясь, во льдах,

От ворот ленинградского порта?

От вокзала, от финских обугленных шпал

До кирпичной стены арсенала –

Этим воздухом Ленин когда-то дышал,

В этих водах «Аврора» стояла.

«Уже осыпалась весна…»

Уже осыпалась весна,

И красное ложится лето, –

В десятый раз обновлена

Страна широкая советов.

Взгляни вокруг. Она – твоя.

Ее моря. Ее просторы.

Бежит стальная колея…

Леса. Равнины. Реки. Горы.

Спеши туда, в тепло, на юг,

Свой стан расправить онемелый,

Загладить будней нудный стук,

На солнце переплавить тело,

А тронет за сердце тоска –

Над полосой береговою

Ловить знакомый шум станка

В гремящем, плещущем прибое.

И снова в омут городской

Вернешься ты с курортной койки,

Ступая четко и легко,

Веселый. Загорелый. Стойкий.

И снова – в свой машинный сад,

Но с грузом бодрости и смеха,

Чтоб крымский вдруг узнать закат

В огне мартеновского цеха.

1927

ИЮЛЬ

О полдень стихла полоса.

Лишь ветер пробежал… Вожатым.

Рожь плещет золотом пернатым,

Внезапный свет слепит глаза…

Так, первым громовым раскатом,

Встает июльская гроза.

Уже он рухнул, царский дом.

Но на обломках черной славы –

Всё тот же знак – орел двуглавый,

Еще не отданный на слом.

И вот – июль с глухой заставы

Кровавым пропился дождем.

О, хмель перебродивших дней!

Мы шли, мы падали – ну что же:

Другие нашу песню сложат –

Всё о свободе, всё о ней…

И сердце вынести не может

Тот жар мартеновских огней.

Нас Ленин пестовал не зря,

Мы выросли в суровой неге:

И в дни, когда на русском снеге

Горит всемирная заря –

Нам бьют июльские побеги

В широкой жатве Октября.

1927

ФЕЛИКС

Всегда в огне, всегда за делом,

Всё передышка далека.

И сплавлены рукой умелой

ВСНХ и ВЧК.

Крушенье. Взрыв. Шальная пуля

Из-за угла. Распада тень –

И вот в двадцатый день июля,

Жизнь – перетершийся ремень.

На лоб надвинутая кепка.

Весь молчаливый и стальной,

Таким ушел и лег он крепко

В дозор под Красною стеной.

Но в младших — воля и сноровка,

Один подход, борьба одна…

Так будь же, память, как винтовка,

Его свинцом заряжена!

И если вдруг ослабнут силы,

Одни пример – нам Феликс дан,

Чтоб удержать сподручней было

Коня, портфель или наган.

1928

ЧАСЫ НА КРЕМЛЕ

Часы на Кремле никогда не стоят.

Четырежды вчерчен в века циферблат.

…Их слушает вся страна.

Натянута туго времен тетива

И стрелка идет, наклоняясь едва.

…Их слушает вся страна.

С котомкой ушел из деревни мой дед.

Но внучка находит протоптанный след.

…Их слушает вся страна.

Ей шрифтом газету дано окропить,

Ей выпала пряжей словесная нить.

…Их слушает вся страна.

И строки, как полосу, выправим мы

За лен и зерно золотой Костромы.

…Их слушает вся страна.

И тихо в деревне дивятся судьбе

И слушают радио в светлой избе.

…Их слушает вся страна.

А в гулкой столице, сквозь темень и сон,

Нещадно ночами звонит телефон.

…Их слушает вся страна;

И Спасская башня в ночной тишине

Приходит к тебе и приходит ко мне.

…Их слушает вся страна.

1927. Москва

СТРАНА СОВЕТОВ

Простой и пламенной. Такою,

Годами-крыльями звеня,

Она встает передо мною –

Страна моя, любовь моя.

Вокруг Кремля – сердец ограда,

Знамен протянутая кровь…

Мне больше ничего не надо,

Страна моя, моя любовь!

Звездой ведома пятипалой,

Высокой славе вручена,

Качайся, мак мой темно-алый,

Моя любовь, моя страна.

А если выпадет иное:

Снарядом сбит дымок жилья, –

Ну, что ж, мы ляжем перегноем,

Страна моя, любовь моя!

<1927>

ОПРОКИНУТЫЙ ШЕВРОН. Стихи

АКРОСТИХ

Ах, нет пути, мне нет пути назад!

Нестройное меня сжигает пламя:

Душа моя – как Соловьиный Сад –

Российскими звенит колоколами.

Едва струится полночь над водой

И гулкий мост свои качает звенья…

Когда б я стать могла чужой судьбой,

Одним неотвратимым совпаденьем! –

Рука к руке. Сарказма нежный лед…

Старинный недруг, нет, Вы не поймете:

У нас, под спудом память бережет

Неву, и ночь, и сердце на отлете.

27 октября 1928, 29 ноября 1928

СКРЫТЫЙ АКРОСТИХ

Алый вечер, влажный ветер,

Онкоснулся дней моих –