Вот это поцелуй! - [26]
– Я нахожу, что это так глупо. Ну, что ты здесь. Я нахожу, что это так глупо с его стороны…
– Кто из нас двоих больший идиот, он или я?
Через три улицы у торгового центра медленно разгружали полуприцеп. Флаги перед фасадом реяли на ветру. Оранжевые фонари мигали над тихими улицами, мостовая блестела в лунном свете. Безумные огни рекламы над крышами домов заслоняли небо бутылками содовой, пачками сигарет, кроссовками и эскимо.
– Я не знаю, хорошо ли ты понимаешь, что все это значит: это значит, что он тебе действительно доверяет. Доверяет абсолютно! Черт! С ума сойти!
– А что, я отношусь к числу людей, недостойных доверия? Да?
– Я этого не говорила.
– А что же ты, собственно, сказала?
Моя раздражительность объяснялась не только тем, что Крис меня унизила и оскорбила, что она со мной не посчиталась, не пожелала предоставить мне мое законное место, которое я должен был занимать самым естественным образом. Нет, моя раздражительность усугублялась слухом о демонстрации, которая вырисовывалась на горизонте, грандиозной, как они говорили, демонстрации, приготовления к которой шли полным ходом, но подробностей я разузнать не смог.
У меня ведь был повод волноваться с тех пор, как Крис начала приковывать себя цепями ко всяким решеткам, правда же?
На чем она остановится теперь, когда спуталась с экстремистом, который забирается нa крыши домов, чье тело все в шрамах? Он вступал в драки в Берлине, Лондоне, Генуе, Париже, Сиэтле, и вы полагаете, что у него нет шрамов? Но он-то – глыба, за него я не дрожу, а ее он уничтожит, я чувствую. С него станется приковать ее к буровой платформе посреди Северного моря, и она возражать не будет, она находится под воздействием его чар. Этот великан ее совершенно загипнотизировал.
Пока я с горечью смотрел на Крис, они общались по радио, и мне пришлось показать ей, как пользоваться портативной рацией. Да, плачевно. Но эти безумцы от нетерпения сучили ногами, предвкушая стычку с целой армией прекрасно экипированных и превосходно натренированных полицейских. Впереди их ждала настоящая бойня. А я был последним, кого она стала бы слушать.
– Все идет хорошо, правда?
– Лучше не бывает.
– Ты уверен? Ты не заметил ничего подозрительного?
– Ты вроде только что сама ему сказала, что все хорошо, что путь свободен.
– Ну и что? Я еще не привыкла к таким вещам.
Я предпочел не отвечать.
По какой-то причине (он как следует не разъяснил, хотя единственной истинной причиной было желание поразить Крис) Вольф решил дождаться рассвета, чтобы выполнить свои опасные упражнения.
– А эта демонстрация, это что такое?
– Чего? Какая демонстрация?
Пять долгих лет прожил с женщиной!
Вот небо стало светлеть, звезды гасли одна за другой. Крис грызла ноготь. Что, может быть, это я во всем виноват?… С тех пор как мы расстались, все шло наперекосяк. Моя жизнь превратилась в бесконечный бардак, и не было никакой возможности навести в ней порядок.
Правда, я вполне допускаю, что моя жизнь никогда и не была ничем иным, а я этого не замечал. Над этим следовало бы подумать. Я конечно же должен взглянуть на себя критически. Внезапно рука Крис судорожно вцепилась в мою руку и крепко сжала ее – но это мало что могло мне дать.
– Вот он! – объявила она, подпрыгивая на сиденье. – Это он! Это Вольф!
А кто же еще! Кто еще мог появиться на уровне двадцать первого этажа здания, когда солнечный луч запылал в уже голубом небе? Что еще такого сделала эта нефтяная компания (в начале 90-х она потопила в крови Нигер), что Вольф заставил нас смотреть свой акробатический номер?
Это животное уселось на раму самого большого окна здания, вынудив Крис вцепиться мне в предплечье своими коготками, которые из-за ежедневного приема витаминов были тверды, как железо.
– У меня дух захватывает.
– Я вижу, что у тебя дух захватывает. Я начинаю понимать. Но вообще-то зрелище довольно жалкое.
Крис схватила бинокль и поднесла к глазам.
– Знаешь, Натан, кто представляет собой жалкое зрелище? Мне нет нужды тебе это говорить. Это избавляет меня от необходимости быть с тобой нелюбезной. Так что не говори мне больше про жалкое зрелище. Не говори. Будь любезен.
– Но он же устраивает для тебя спектакль, нет?
– О да, он устраивает для меня спектакль! Совершенно верно.
– Ну тогда все великолепно. Дерьмо! Все просто великолепно!
Тем временем Вольф прикрепил край транспаранта к балкону. Он висел над пустотой и казался не больше дрессированной обезьянки из миниатюрного цирка. Теперь он возился с транспарантом, что-то выделывал с этой лентой, плотно свернутой, похожей на солдатскую скатку. Мы прямо взмокли, можете мне поверить. Затем транспарант вдруг развернулся во всю длину, как язык хамелеона, мне даже показалось, что я услышал хлопок об стену, и вот он завис на уровне четвертого этажа, залитый ослепительным, голливудским светом.
Да, разыграно это было здорово. Вероятно, Крис умирала от желания захлопать в ладоши. Я пожалел, что не захватил с собой мегафон, тогда мы смогли бы обратиться к Вольфу со словами искреннего одобрения и даже поздравить его и сообщить, что мы просто балдеем.
– Я, пожалуй, сейчас щелкну его пару раз, – сказал я.
Однажды в дом к Мишель врывается мужчина в маске, жестоко избивает ее и насилует. Когда преступник исчезает, Мишель не заявляет в полицию по разным причинам. Этот чудовищный эпизод бередит ее детские психологические травмы, пробуждает воспоминания об отце – серийном убийце. Мишель противна роль жертвы, она хочет найти насильника, но вовсе не для того, чтобы сдать полиции – нет. В Мишель проснулись скрытые инстинкты…
"Трения" — стилизованная под семейный роман жестокая жизненная история, где герой, этакий современный Зорро или Робин Гуд, увязнув в запутанных связях и отношениях, разрываясь между любимыми женщинами и пытаясь сладить с семейными демонами, ищет — и находит — нетривиальные решения. Сам джиановский текст при этом напоминает верхушку айсберга: трагические причины конфликтов и их эмоциональные следствия скрыты в глубинах авторского воображения. Тайны участников драмы намечены лишь тонкими штрихами, за которыми читателю предлагается угадать истину.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.