Вот это поцелуй! - [25]
Действительно, бывают в жизни такие тяжелые моменты, когда разум оказывается бессилен. Когда не веришь собственным глазам, так и сидишь одуревший.
А ведь у нас с Крис были просто потрясающие отношения до того, как почва стала уходить из-под ног. Ну просто потрясающие! Я хорошо помню, как мы все выходные не вылезали из постели или гонялись друг за другом из комнаты в комнату, пока мир полыхал в огне и захлебывался в крови, что не имело никакого значения для нас, молодоженов. Я до сих пор рисовал ее портрет в довольно холодных тонах и был не прав, но это именно из-за внезапно охватившего Крис желания непременно спасти мир, желания, очень сильно изменившего ее, а также, может быть, из-за ее странной склонности к биологически чистым продуктам, не знаю… Но Крис нельзя назвать интровертом, нет, она не сосредоточена на себе, вот что я хотел сказать. Крис – женщина, для которой радости секса всегда кое-что значили, для которой телесные удовольствия были – и, очевидно, остаются – чем-то, к чему следует относиться серьезно и чем следует заниматься как можно чаще, где угодно и как угодно, что она и доказывала в ходе нашего небольшого собрания.
Обстановочка складывалась прямо-таки сверхъестественная. У Крис было такое лицо… С ума сойти! Я наблюдал за ней и просто обалдевал.
У меня нет особого влечения к крупным женщинам. Мэри-Джо возникла на моем пути, когда я переживал тяжелый период, и у меня нет оснований об этом сожалеть, напротив. Вообще-то у меня нет предубеждений в данном вопросе. Марк предпочел бы, чтобы я был более восприимчив к некоторым общепринятым критериям, но, по правде говоря, мне это не удается. Если честно, не вижу особой разницы. Разумеется, когда я был моложе, я прежде всего считался с мнением окружающих и ни за что не стал бы гулять с толстой девчонкой. Когда я был моложе, я иначе смотрел на вещи. Но сейчас, после того, как мы с Крис совершили вынужденную посадку и она отпустила меня на волю, во мне что-то сломалось. Ну, не то чтобы сломалось, скорее чего-то во мне теперь не хватает. Все женщины меня привлекают – и ни одна не привлекает. Вероятно, я уже завтра мог бы сойтись с Паулой, которая весит килограммов пятьдесят в одежде, которую я мог бы носить на вытянутых руках, и для меня не было бы никакой разницы. Если бы женщин выстроили передо мной в ряд и сказали: давай выбирай, возьми любую, какую захочешь, я – хотите верьте, хотите нет – бросил бы монетку. И это вовсе не бесстыдство, и не цинизм с моей стороны, и не месть кому бы то ни было. Просто теперь я больше ничего не знаю про женщин, ничего. Или знаю слишком много…
Кстати, Крис хотя и относится к типу женщин высоких и длинноногих, но у нее роскошная задница и довольно приличная грудь, вполне соответствующая моим прежним критериям. Я бы сказал, что она весьма и весьма соблазнительна. Лицо у нее волевое, но симпатичное и выразительное. И вот теперь я видел, какие гримасы она корчит буквально в метре от меня, причем украдкой, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Да, сегодня я действительно ничего не знаю…
Я оказался в очень странном положении. Вольф, со своей стороны, следил за полетом мух.
Спасибо, Вольф, спасибо за шнапс. Я не слишком хорошо был знаком с этим напитком, с напитком его родины, которую я тоже не слишком хорошо знал. У него был травяной привкус, привкус грусти.
– Крис, хочешь пирожное? – спросил я в тот момент, когда увидел, что она вот-вот свалится с его ноги. – Твое любимое…
Она мотнула головой; это, в общем, могло значить все, что угодно; трудно было понять, означало это «да» или «нет».
Представьте себе: вы женитесь на женщине. Вы живете с ней пять лет. И в этих джунглях, в этом отвратительном мире, в этой гигантской пыточной камере вам удавалось сохранять с ней контакт, вы вели себя хорошо. И что от всего этого осталось? Вы держали ее в объятиях, ласкали ее, ухаживали за ней, предлагали ей куда-нибудь съездить, смеялись вместе с ней, рассказывали ей о своей жизни. И что осталось?
В конце концов Крис тихонько икнула, смущенно улыбнулась всем и никому, затем медленно встала, как заезженная лошадь, потащилась к креслу, рухнула в него и уставилась в телевизор, постоянно настроенный иа CNN; кстати, на телевизор никто не обращал внимания, он мог быть настроен хоть на MTV или крутить закольцованные кадры из жизни муравейника.
– Скажи нам, – сказал я, – если где-то случится землетрясение, не бойся нас перебить. Мне стало тоскливо. После того напряжения, в котором я пребывал в результате милого номера моей супруги, я теперь ощущал себя на грани депрессии.
Вольф приблизился ко мне:
– Все в порядке, Натан?
Я кивнул, чтобы дать ему понять, что все в порядке. Когда человек ощущает себя на грани депрессии, все остальное уже не имеет значения.
Он положил руки мне на плечи и посмотрел прямо в глаза:
– А почему бы нам не прошвырнуться?
Меня одолевала хандра. Глоток свежего воздуха не мог мне повредить.
У Крис был термос с горячим кофе. Близился рассвет. Мы остановились на перекрестке, напротив большого здания из тесаного камня на практически пустынной улице. Я смотрел на усеянное звездами небо, а Крис наполняла наши чашки.
Однажды в дом к Мишель врывается мужчина в маске, жестоко избивает ее и насилует. Когда преступник исчезает, Мишель не заявляет в полицию по разным причинам. Этот чудовищный эпизод бередит ее детские психологические травмы, пробуждает воспоминания об отце – серийном убийце. Мишель противна роль жертвы, она хочет найти насильника, но вовсе не для того, чтобы сдать полиции – нет. В Мишель проснулись скрытые инстинкты…
"Трения" — стилизованная под семейный роман жестокая жизненная история, где герой, этакий современный Зорро или Робин Гуд, увязнув в запутанных связях и отношениях, разрываясь между любимыми женщинами и пытаясь сладить с семейными демонами, ищет — и находит — нетривиальные решения. Сам джиановский текст при этом напоминает верхушку айсберга: трагические причины конфликтов и их эмоциональные следствия скрыты в глубинах авторского воображения. Тайны участников драмы намечены лишь тонкими штрихами, за которыми читателю предлагается угадать истину.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.