Восточнославянское язычество: религиоведческий анализ - [50]
Б.А. Рыбаков, анализируя русские вышивки с изображениями двух всадников, обратил внимание на постоянно сопутствующие им знаки в виде ромба или квадрата с округлёнными углами, которые отождествил с ритуальными яйцами[412]. Причем, как правило, они находятся надо лбами коней, чему у Б.А. Рыбакова нет объяснения, хотя он и упоминает русский обычай разбивать яйцо о лоб выведенного на первую пашню коня. В этой связи интересен эпитет Ашвинов «Насатья» (Nasatya-), который народно-этимологическая традиция, выделяя элемент Hasa («нос»), связывает с мотивом рождения Ашвинов из носа кобылы. Наиболее же вероятная кандидатура на роль их отца — Вивасват — имел, видимо, эпитет Мартанда (Martändä), буквально «из мертвого яйца (происходящий)»[413]. Здесь же будет уместным вспомнить и мотив рождения из яйца Диоскуров. Таким образом, можно было бы говорить о связи индоевропейских солярных божеств и яйца как мифологического символа, хотя, конечно, вышеприведённого материала явно недостаточно. Однако же имеется довольно обширный материал о ритуальном использовании яиц в обрядах, приуроченных ко дню св. Юрия. В принципе, использование яиц (как правило, в качестве ритуальной пищи) характерно для всего весеннего цикла славянской календарной обрядности, но для Юрьева дня это наиболее заметно.
Как известно, к Юрьеву дню у восточных славян обычно приурочен первый выгон скота. С этим событием и связаны многие упоминания об использовании яиц в ритуальных целях. Например, А.А. Плотникова пишет, что в сёлах белорусского Полесья (особенно на западе этой этнокультурной области) был распространён обычай давать яйцо, использованное в ритуале первого выгона скота, «старцам», «дедам» (нищим), «слепым», «убогим», детям. «Одаривание яйцом „первого нищего“, „дедов“, пастуха, по-видимому, совершалось ради того, чтобы некий всесильный защитник (в лице первого встречного, „дедов“ и т. д.) помог уберечь скот во время выпаса»[414].
Н.И. Толстой приводит три близких друг другу примера (два со Смоленщины, один из Могилевской губернии) конца XIX — начала XX вв., в которых вокруг стада обносилась яичница (либо яичная скорлупа) и это всякий раз сопровождалось ритуальным диалогом (в одном из случаев это прямое обращение к Егорию), целью которого была защита скота от волков (в одном случае от «зверя»)[415]. (Интересно, что в одном из случаев скорлупу прятали в муравейник, в чем можно усмотреть аналогию сербскому пастушескому обычаю в канун Юрьева дня закапывать в муравейник яйцо и комок соли на ночь, чтобы скот «плодился, как муравьи»[416]). О магическом способе охраны скота от волков с помощью яйца писал и А.Н.Афанасьев[417]. В Лесковацкой Мораве первое окрашенное в Пасху яйцо дают в корм скоту на Юрьев день[418].
С.В. Максимов писал: «В старой Новгородчине (в Череповецком, Боровичевском и других уездах), где иногда скот пасётся без пастухов, „обходят“ сами хозяева, с соблюдением древних обычаев. Хозяин для скотины своей рано утром приготовляет пирог с запечённым туда целым яйцом. Ещё до солнечного восхода он кладёт пирог в решето, берёт икону… обходит скот по солнцу три раза»[419] (разумеется, это было приурочено именно к Юрьеву дню).
Б.А. Рыбаков цитирует найденный Е.Н. Елеонской в рукописи начала XVII в. заговор, приуроченный к кануну Егорьева дня, имевший своей целью обезопасить скот «от всякого зверя» (в том числе и специально от волка), в котором несколько раз фигурирует куриное яйцо, хотя полностью его роль здесь и не ясна[420].
«Очень большая роль» в егорьевских обрядах ритуальной еды — яиц и пирогов отмечалась Г.Г. Шаповаловой[421], правда причины этого ею не раскрываются. Вместе с тем, очевидно, что защита скота это не единственная функция яиц в Юрьев день. Та же Г.Г. Шаповалова пишет, что у белорусов на Волыни в сер. XIX в. было принято в Юрьев день есть варёные яйца. В восточной Сербии, в районе Болевца, одно из окрашенных на Пасху яиц употребляется в Юрьев день при купании детей
