Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества - [25]
Через три года после переезда Лаутерпахтов в Лемберг сюда пришла война. Герш находился в городе в сентябре 1914 года, когда Лемберг захватили русские. Императору Николаю доносили, что австрийцы разгромлены и «отступают в полном беспорядке»{88} – таков был итог сражения, в котором, по всей вероятности, погиб старший брат Леона Эмиль.
«Нью-Йорк таймс» писала о том, как российские «захватчики» проявляют «доброту», с уважением относятся к церквям и к «небольшим придорожным часовням»{89}. Таким образом, посреди кровавого хаоса войны Лемберг оставался мирным и деловитым, словно Лондон.
В июне 1915 года австро-венгерская армия с помощью немецких войск отбила город, что вызвало «всплеск безумной радости по всей Австрии и Германии»{90}. Через месяц Герша Лаутерпахта призвали в австрийскую армию, однако службу он в основном отбывал на лесопилке своего отца. Друг видел его там, «не замечающего» грохота механизмов и войны{91}, погруженного в книги. Лаутерпахт осваивал французский и английский и вел подробный дневник (унаследованный его сыном), куда записывал все прочитанные книги, охватывающие широкий спектр тем: война, экономика, религия, психология, Адам Смит «О природе богатства народов», трактат по марксизму и т. д. Отдыхал он, слушая музыку, особенно Баха и Бетховена, которые на всю жизнь останутся для него источником утешения. Говорили, что он обладает «феноменальным слухом и музыкальной памятью»{92}, но играл он в лучшем случае «Крейцерову сонату» двумя пальцами.
Когда настала пора выбирать университет, родители убедили Герша последовать по стопам старшего брата. Осенью 1915 года он записался на юридический факультет Лембергского университета.
28
В биографиях Лаутерпахта мало что говорится о его университетской поре – что он изучал, где жил, – поэтому я решил заглянуть в городской архив Львова. Поскольку я не знаю польского и украинского, пришлось обратиться к Игорю и Ивану, замечательным аспирантам того же факультета, где сто лет назад учился Лаутерпахт. (Диссертация Ивана о советской морской базе в Крыму, в Севастополе, оказалась на удивление своевременной, совпав с новым раундом территориальных приобретений России, который на этот раз вылился в незаконную оккупацию Крыма.) Иван указал мне след, который привел к лабиринтообразному зданию – Государственному архиву Львовской области.
Музейная площадь чуть севернее мэрии была мне знакома: там располагался блошиный рынок, в том числе целая библиотека под открытым небом из книг, газет и открыток, дававших полное представление о бурной и мучительной истории города в ХХ веке.
Мой сын купил советские часы с кукушкой (сине-красные, с металлическими деталями), а я тем временем рылся в ошметках австро-венгерского периода, в польских открытках и немногочисленных предметах с надписями на идише или иврите. Первостепенным товаром, судя по цене, здесь считались предметы, относящиеся к трем годам под нацистской властью: я углядел узнаваемой формы темно-зеленый Stahlhelm (стальной шлем) со свастикой на одном боку и символом СС на другом, но продавец отогнал меня, когда я подобрался чересчур близко.
Государственный архив занимал обветшавшее здание XVIII века, примыкающее к бывшему доминиканскому монастырю, – часть барочной церкви святой Евхаристии. В советскую эпоху церковь использовалась как музей религии и атеизма; теперь здесь Украинская греко-католическая церковь. Вход сторожила бабушка в платке.
– Вы зачем? – крикнула она.
Иван произнес пароль «архив» с такой уверенностью, что нам позволили войти. Секрет заключался в том, чтобы двигаться не останавливаясь.
К читальне мы прошли через заросший сад с розовыми кустами, потом поднялись по металлической лестнице – ковер на ней размок от дождей. Никакой вывески на втором этаже не было, в коридоре не горел свет, на стеллажах вдоль стен – осколки лембергианы, папки с документами: окончательное отступление австро-венгерской армии в ноябре 1918 года, провозглашение независимой и недолговечной Западно-Украинской народной республики – в тот же день; вторжение немцев в советский Львов на исходе июня 1941 года, указ губернатора Ганса Франка о включении Галиции в состав его генерал-губернаторства (август 1941 года) и еще один указ – о закрытии всех школ и университетов Лемберга (сентябрь 1941 года).
В конце коридора неоновый свет мерцал над входом в читальный зал. Здесь у нас приняли запрос – кроме архивариуса в зале было пятеро читателей, из них одна монахиня и двое крепко спящих. Было тихо, пока не погас свет – такое случалось ежедневно и длилось недолго. Тогда начиналось не слишком шумное движение; впрочем, однажды я заметил, что монахиня спокойно спала, пока не включилось электричество. Архивариус велел прийти завтра в десять утра и получить заказанные книги. Наутро меня ждали три горы книг, аккуратно выложенные на деревянный стол: три высокие башни из кожи, пыли, рассыпающейся бумаги. Это были матрикулы юридического факультета с 1915 по 1919 год.
