Восточная мудрость - [5]

Сей хворью, подкожным червем, истощен,

Ничтожным и бедным завидовал он

(Хоть в шахматах царь иль король всех важней,

В опасности он даже пешки слабей).

И вот пред царем царедворец один

Предстал: «Многи лета тебе, властелин!

Живет в этом граде один богомол,

Своим благочестьем он всех превзошел.

За помощью идут к нему на поклон,

И всем помогает советами он.

Повсюду известен он жизнью святой,

Он богу угоден и ясен душой.

Его призови, пусть молитву прочтет,

И милость господня к тебе снизойдет».

Услышавши это, властитель гонца

Послал, чтоб привел он к нему мудреца.

Явился подвижник. Почтенную плоть

Едва прикрывала худая милоть.

«Молитву прочти, чтоб меня исцелить,

Я стал, как иголка, а червь, точно нить,

Опутал меня», – так взмолился больной.

На это разгневанно старец святой

Изрек: «К справедливому милостив бог,

Будь милостив сам, и не станет тревог.

Моя бесполезна мольба, если тьмы

Обиженных страждут в застенках тюрьмы.

К народу ты был беспощаден и строг,

И хочешь теперь, чтоб помиловал бог.

Сначала бы нужно грехи замолить,

А там и меня о молитвах просить.

Молитвы мои не помогут, о нет!

Ведь тысячи жалоб за ними вослед!»

Услышав от старца такие слова,

Пришел в раздраженье властитель сперва,

Но тотчас смирил взбушевавшийся нрав:

«К чему раздраженье? Ведь старец-то прав».

Подумавши это, он отдал приказ

Всех узников выпустить в этот же час.

Тому повеленью подвижник был рад

И к богу взмолился, простершись двукрат.

«О боже, создавший небесную высь,

С врагом воевал ты, теперь примирись!»

Как только молитву святой прочитал,

Царь голову поднял и на ноги встал,

Ликуя, что больше не мучает червь,

Как птица, тенет разорвавшая вервь.

И старцу велел, не жалея добра,

Насыпать и жемчуга, и серебра.

Но истина божья превыше сует –

И шаху преподал подвижник совет:

«С веленьями господа больше не спорь,

Не то одолеет по-прежнему хворь.

Споткнувшись однажды, внимательно впредь

Смотри, как бы снова тебе не слететь».

Запомни, читатель, что молвлю сейчас:

Упавший встает, но не всякий ведь раз.

О друг, этот мир преходящ. Человек

Найти постоянства не может вовек.

Ведь троном чудесным владел Соломон,

На крыльях ветров возносился сей трон,

Но все же исчез он навеки во мгле.

Блажен, кто был честен и мудр на земле.

Тот в жизненном поле мяч счастья увел,

Кто к людям был ласков, забыв произвол.

Лишь то нам полезно, лишь в том благодать,

Что можем с собой в путь последний забрать.

Рассказ

Один из египетских славных владык

Пред воинством смерти покорно поник.

Стал желтым когда-то румяный овал,

Закатному солнцу подобен он стал.

На смерть обрекли молодого царя,

В науке отчаявшись, все лекаря.

Все царства проходят! Не знает конца

Лишь только предвечное царство творца.

Пред смертию голосом слышным едва

Шептал сей властитель такие слова:

«С неслыханной славой я правил страной.

Что пользы? Кончина моя предо мной!

Все дальше страны относил я межу,

И вот, как чужой, от всего ухожу».

Лишь добрый и щедрый угоден судьбе:

Добро он сбирает на благо себе.

Лишь вечных старайся сподобиться благ,

Ведь в землю, как нищий, отыдешь ты наг.

На смертном одре человек, погляди,

То руки протянет, то жмет их к груди,

Пред ужасом смерти язык его нем,

Движеньями этими кажет он всем:

«Ты щедрости руку вперед простирай,

Насилья и жадности длань сокращай».

К добру устремляйся, пока ты здоров,

Ведь связана саваном лань мертвецов.

Сиять будет солнце и впредь, но, увы,

Уже не поднимешь из гроба главы!

Крепость Кизил-Арсалан

Кизил-Арсалан укрепленье имел,

Его защищавшее крепко предел.

Извилистый путь, достигавший тех мест,

Подобен кудрям перевитым невест.

Средь зелени гор укреплений кольцо,

Как будто на блюде зеленом яйцо.

Из дальней дороги один пешеход

Пришел к Арсалану в сей крепкий оплот.

Тот муж досточтимый был мудр и учен,

По свету скитался достаточно он,

Был опытен, сведущ во всяких делах,

Блистал красотою и смыслом в речах.

Сказал ему царь: «Ты скитался везде,

Но видел ли крепость подобную где?»

Мудрец усмехнулся: «Красив этот град,

Но может ли быть неприступным? Навряд!

О царь, до тебя им другие цари

Владели. Но где же они? Посмотри.

И после тебя этот гордый оплот

К другому властителю, знай, перейдет.

Не надо итти за примерами встарь,

Лишь вспомни, что сталось с отцом, государь.

В такой закоулок он загнан судьбой,

Где он не имеет полушки одной.

Ни в чем не нуждается он и ни в ком,

Лишь в милости, посланной вышним творцом».

Сменяются люди один за другим,

Сей мир мудрецом ни во что не ценим.

Рассказ

Когда упокоился Алп-Арсалан,

И сын унаследовал царственный сан,

И мертвого шаха снесли в мавзолей, –

Не вечны, не вечны в юдоли мы сей! –

Увидел мудрец юродивый один,

Как гордо гарцует властителя сын,

И молвил: «Поистине, чуден сей свет!

Отец ускакал, сын же скачет вослед».

Таков ведь закон этой жизни земной,

Неверной, мгновенной и бренной и злой:

Лишь только для старца приходит конец,

На смену из люльки выходит юнец.

Я мир приравняю к бродячим певцам,

Что вечно блуждают по новым местам.

Таким чужаком обольщаться не след,

Неверной прельщаться не надо, о нет!

Твори же добро! Ведь на будущий год

К другому владенье твое перейдет.

Рассказ

Мудрец, за Кавада молясь, у творца

Просил, чтобы не было царству конца.

Вельможа, подслушав, придрался к словам: