Восстание теней [Восхождение тени] - [242]

— И вот это вот — то, что вы собираетесь сделать? — Олин оторопело уставился на Сулеписа. — Такая неуёмная жажда власти и богатства у того, кто уже имеет так много — абсурдна… отвратительна.

— Нет, это нечто гораздо большее. Вот почему я тот, кто я есть, а все прочие люди, даже прочие короли, как, например, вы — просто… скот. Потому что я, Сулепис, не уступлю то, чем владею, когда Ксергал Хозяин мёртвых придёт со своим крюком, оружием труса, чтобы им утащить меня. Какой смысл в завоевании земли, если укус гадюки или кусок камня, свалившийся с колонны, может прикончить тебя в мгновение ока?

— Все умирают, — отозвался Олин. Теперь в его голосе сквозило презрение. — Вы так этого боитесь?

Автарк покачал головой.

— Я боялся, что вы можете не понять этого, Олин, но надеялся, что магия в вашей крови сделала вас отличным от остальных. Что есть человек, довольствующийся тем, что дано ему? Не человек вовсе, но лишь неразумная тварь. Вы спрашиваете, чего уже правящий миром мог бы ещё желать? Времени насладиться тем, чем он владеет, а после, когда оно наскучит ему, разорвать в клочья и построить нечто новое, — Сулепис так сильно подался к собеседнику, что Вэш не на шутку испугался: вдруг его повелитель вывалится из паланкина. — Знаешь, мой северный королёк, я убил двадцать своих братьев, несколько сестёр и Нушаш знает скольких ещё чужих мне людей, прокладывая путь к трону, вовсе не затем, чтобы через несколько коротких лет уступить его кому-нибудь ещё.

Снаружи кто-то крикнул — и платформа с троном начала замедлять ход.

— Итак, мы рядом с вашим домом, Олин. Действительно, выглядите вы не лучшим образом — похоже, я должен согласиться с тем, что приближение к нему плохо сказывается на вашем здоровье, — автарк издал короткий смешок. — Однако, вот и ещё одна причина быть мне благодарным. Я позабочусь о том, чтобы вы мучились от своего недуга не слишком долго.

— Сиятельнейший, почему мы остановились? — Вэш уже красочно представил себе людей Олина, выскакивающих им наперерез из засады в кустах.

— Потому что мы уже недалеко от того места, где эта дорога выходит из леса, — пояснил его повелитель. — Мы выслали вперёд разведчиков, чтобы они определили наилучшее место для лагеря. Похоже и на то, что нам придётся прогонять кваров, вот уже несколько месяцев как осадивших замок нашего друга Олина. Армия их мала, но они очень коварны. Однако и Сулепис не так-то прост!

Он расхохотался — счастливо, как мальчишка, скачущий на резвом жеребце.

— Но зачем мы вообще забрались сюда? — спросил Олин. — Если вы верите, что ради достижения своих безумных целей вы должны убить меня, зачем было проделывать этот долгий путь? Исключительно для того, чтобы поиздеваться над моими оставшимися близкими и теми из подданных, кто ещё беспокоится обо мне? Заставить их страдать от сознания собственной беспомощности?

— Заставить их страдать? — автарк забавлялся своим актёрством. Теперь он принялся разыгрывать оскорблённого в лучших чувствах. — Мы пришли спасти их! И когда мы вышвырнем кваров, а я сделаю здесь всё, что хотел, ваши наследники могут распоряжаться тут всем, как им заблагорассудится.

— Вы пришли сюда, чтобы спасти моих подданных? Это ложь!

И опять автарк пропустил оскорбления мимо ушей.

— Признаю, я сказал не всю правду. Мы здесь, потому что когда-то однажды на этом самом месте боги были изгнаны. Здесь, ныне погребённые под зданиями, что возвёл ваш народ, находятся ворота во дворец Ксергала — или Керниоса, как зовёте его вы, северяне. И здесь Хаббили сражался с ним и поверг, и вытолкнул его навсегда за пределы мира. И потому именно здесь должен быть проведён ритуал.

— Ага, — кивнул Олин. — Как я и подозревал, вы затеяли это только для того, чтобы осуществить собственные безумные планы, и ни для чего больше.

Правитель Ксиса посмотрел на него почти печально.

— Я не жаден, Олин, что бы вы обо мне ни думали. Когда я заполучу в своё услужение божественную силу, я не буду возиться с замками — с этим ли, с другим ли. Я восстановлю божественные чертоги горы Ксандос!

Олин и Вэш застыли в изумлении и ужасе, хотя первый министр, конечно, всячески постарался скрыть свои чувства.

Прошло не менее получаса, а они всё стояли без движения посреди дороги с побережья. Северянин впал в молчание, а внимание Сулеписа, кажется, больше занимало наливаемое ему вино и молоденькая служаночка, с которой он забавлялся, шепча что-то ей на ушко. Вэш, пользуясь остановкой, просматривал свои записи — когда они станут разбивать лагерь, он окажется страшно занят, — и тут один из главнокомандующих автарка подошёл к платформе и испросил дозволения обменяться с повелителем словом. Выслушав доклад, при котором генерал не повышал голос громче шёпота, автарк отослал его. Потом на несколько мгновений задумался — и вдруг начал хохотать.

— Что случилось, Сиятельнейший? — позволил себе задать вопрос министр. — Всё ли в порядке?

— Лучше не бывает! — объявил его господин. — Это будет даже проще, чем я ожидал, — он помавал пальцами в золотых колпачках, и паланкин вновь пришёл в движение — рабы, тащившие его, с первым шагом тихонько застонали. — Вы увидите.