Воспоминания японского дипломата - [141]

В ликованиях по поводу наших военных триумфов и в сопутствовавших им представлениях о непобедимости Японии и об отсутствии у нее причин для беспокойства был еще один тревожный аспект. Речь идет о начале в то время разработки таких долгосрочных программ, как перестройка предприятий, реформа системы образования и расходование материалов на строительство заводов, которые могли бы вступить в эксплуатацию только через десять лет. Идея состояла в том, что война против США будет долгой и Япония должна ковать свою боевую мощь на двадцать-тридцать лет вперед. Когда планы реформы системы образования и перестройки предприятий были представлены Кабинету, я высказал свои возражения, заявив, что на такие начинания можно пускаться только по окончании войны, а сейчас необходимо сконцентрировать все усилия на достижении победы, ибо в противном случае мы ее, конечно, проиграем. Однако ни премьер, ни другие министры меня не слушали.

Был созван Парламент, состоявший из депутатов, которые были избраны на "Выборах по рекомендации"’ и которые, кроме изъявления восторгов по поводу побед, ничем иным практически не занимались. Был сформирован Совет по созданию Великой Восточной Азии, который под предлогом изучения проектов, не связанных с военными и дипломатическими целями, и их рекомендаций правительству, принимал разнообразные поверхностные и своекорыстные резолюции, готовившиеся заинтересованными группировками. Премьер Тодзё предложил принять многие из этих резолюций в неизменном виде в качестве решений Кабинета, но я воспротивился на том основании, что Кабинет должен принимать решения о политике, которые с достаточной вескостью можно рассматривать как осуществимые, в то время как большинство из представленных нам проектов выглядели нереальными. Подспудная идея этих резолюций заключалась в распространении системы, олицетворяемой Советом развития Азии, на всю "Великую Восточную Азию" и создании в этих целях какой-то постоянно действующей организации. После того, как я выступил против принятия резолюций в качестве решений Кабинета, они обсуждались только для протокола. Но как раз примерно с того времени часть членов Кабинета и Совет развития Азии начали подготовку к созданию министерства по делам Великой Восточной Азии, в результате чего вскоре возникли серьезные разногласия по поводу политики, которые привели к моей отставке.

Что касается моей надежды на урегулирование "Китайского инцидента" (о чем говорилось выше), то я неоднократно призывал армейское командование представить доклад о результатах обещанного им изучения ситуации, но начальник Второго (разведывательного) Управления Генерального Штаба извинялся за задержку, утверждая, что доклад, дескать, не завершен ввиду особой сложности одного только военного аспекта урегулирования с Чунцином. В то время как решение все еще пребывало в подвешенном состоянии, бывший посол

¹ Всеобщие выборы 1942 года были на деле однопартийными выборами, поскольку считалось непатриотичным голосовать за каких-либо других кандидатов, кроме "рекомендованных” новой тоталитарной “политической партией", те "Политической ассоциацией помощи трону"

в СССР Ота Тамэкити доложил мне, что в ходе поездки в Китай он получил в Нанкине от Ван Цзинвэя предложение о немедленном прекращении военных действий и о заключении всестороннего мира между Японией и Китаем. Я понимал (и сказал о том Ота), что в данный момент, когда мы воюем с Соединенными Штатами и Великобританией, в силу оперативных причин вывести немедленно все японские войска из Китая будет трудно, но реалистические методы такого вывода можно было бы проработать. Соответственно, я попытался ускорить урегулирование "Китайского инцидента”, представив полученное предложение для совместного изучения на упомянутом выше заседании Совета по межведомственным связям. Тодзё не оказывал мне особого сопротивления в этом вопросе, но так как Генеральный штаб армии противился идее вывода войск, любой план, включавший такую меру, немедленно отвергался, и возможности прорыва к решению проблемы не предвиделось. По этой причине в первый срок моего пребывания на посту министра иностранных дел никакого прогресса в решении китайской проблемы достичь не удалось. Поскольку сложившееся положение послужило питательной средой для появления более позднего плана создания министерства по делам Великой Восточной Азии, нельзя считать случайным, что при вынесении его на рассмотрение Тайного Совета политика правительства по отношению к Китаю была подвергнута критике и что император, утверждая законопроект о создании нового министерства, указал, что отношениям с Китаем следует уделять надлежащее внимание. В результате правительство решило скорректировать прежнюю политику в отношении Китая, но это произошло уже после того, как я покинул кресло министра.

Районы "Великой Восточной Азии”, не считая Китая, больших дипломатических хлопот не доставляли. Единственной сколько-нибудь важной акцией в связи с Французским Индокитаем было заключение с ним военного соглашения 9 декабря 1941 года. Однако, поскольку оно было подготовлено и подписано армейским командующим на месте, министерству иностранных дел заниматься им не пришлось. Что касается Филиппин, то Япония в январе 1942 года объявила о своей готовности предоставить им независимость. Этой мерой выполнилось унаследованное нами американское обещание о независимости Филиппин, но в то же время я поддерживал эту политическую акцию еще и по другим причинам. Я намеревался подчеркнуть отсутствие у Японии территориальных притязаний на юге, одновременно показать филиппинцам, что Япония проводит в отношении них политику, идентичную политике США, и таким образом удалить препятствия на пути дальнейших усилий, нацеленных на достижение мира между Японией и Америкой.