Воспоминания японского дипломата - [140]

Как я уже говорил, проблема мира между Советским Союзом и Германией была исключительно трудной для обеих сторон. Ее чрезвычайно важное значение для хода нашей войны становилось совершенно очевидным в свете того факта, что с самого начала войны между СССР и Германией Соединенные Штаты оказывали первому крупномасштабную помощь с целью усилить его способность к сопротивлению и что государственный секретарь США и британский министр иностранных дел, не останавливаясь ни перед чем, наносили визиты в Москву, чтобы завоевать расположение России. Поэтому Японии было крайне необходимо “подтолкнуть” Германию и, насколько это было возможно, попытаться побудить ее к заключению мира с Россией. В июле, непосредственно перед тем, как довести до сведения Германии наш отказ принять ее предложение о вступлении Японии в войну против СССР, я доложил о нашем решении императору. Император вновь повторил свое пожелание закончить войну как можно скорее и указал, что наш отказ должен быть передан правительству Германии не только через японского посла в Берлине, но также и по более надежному каналу.

Когда я был послом в Берлине, мне приходилось слышать от итальянского посла Аттолико, что Муссолини обеспокоен беззаботностью Гитлера в отношении России. Поскольку Муссолини был единственным, кто мог повлиять на Гитлера (если это вообще было возможно), я подумал теперь, что было бы очень полезно направить в Италию специального посланника и попытаться добиться ее сотрудничества в усилиях, направленных на установление мира между Германией и Россией. Я избрал для этой миссии отставного адмирала Кобаяси Сэйдзо и в августе через министра военно-морского флота Симада обратился к нему с просьбой отправиться в Европу. Однако утром 1 сентября, в день моей отставки, Симада сообщил об отказе Кобаяси от этой миссии. Итак, я покинул свой пост, не успев предпринять каких-либо мер для реализации плана достижения мира между Россией и Германией или всеобщего мира таким путем.

Китайская проблема была еще более сложной, чем европейские. Несколькими годами ранее был создан Совет развития Азии, в полномочия которого входили все вопросы политики, экономики и культуры, связанные с Китаем, после чего министерству иностранных дел была оставлена только сфера "чистой дипломатии" (странная формулировка!), защита японских граждан, проживающих на территории Китая, а также другие консульские функции. Премьер являлся президентом этого Совета (его местные отделения располагали полномочиями вести переговоры с региональными китайскими режимами), а военный министр и министр военно-морского флота, министр иностранных дел и министр финансов — вице-президентами. Масштабы влияния министра иностранных дел как вице-президента Совета развития Азии можно легко представить себе по тому факту, что сам Совет создали именно потому, что либеральная позиция министерства иностранных дел в отношении зарубежных государств была анафемой для милитаристов, и они стремились изъять китайские дела из зоны компетенции министерства и передать их органу, находящемуся у них под контролем. Но подобно тому, как японским силам, размещенным в Китае, не удавалось в должной мере поддерживать порядок и обеспечивать безопасность, так и Совет развития Азии оказался неспособным к успешному функционированию.

В частности, Совет много критиковали за захват различных материалов в Китае; поступали и сообщения о жалобах китайцев, связанных с закупкой продовольствия нашими гарнизонами. Я указывал Тодзё, который одновременно являлся и военным министром, и президентом Совета, что неспособность армии и Совета удовлетворить запросы китайцев даже в этой сфере делает для Японии невозможным успешное проведение генерального курса в отношении Китая и что необходимо предусмотреть в бюджете ассигнования для создания закупочных фондов, чтобы не вызывать враждебного отношения со стороны китайцев. Тодзё отвечал, что в Токио составляются необходимые планы, а злоупотребления допускают местные органы, которых он пообещал должным образом проинструктировать.

Положение с оккупацией Китая обстояло наиболее неудовлетворительно. Я понимал, что необходимо, по крайней мере, урегулировать "Китайский инцидент", даже невзирая на вспышку войны еще большего масштаба, и на заседании Совета по межведомственным связям в марте 1942 года предложил изучить пути такого урегулирования. Сейчас, когда Япония достигла таких военных успехов, а чунцинский режим пребывает в трудном положении, заявил я, появилась возможность урегулировать "Китайский инцидент" на разумной основе. Сторонники постоянного присутствия наших войск в Китае и сохранения прибыльных предприятий под защитой наших штыков выдвинули разные доводы в противовес моей позиции, но, в конце концов, по моему настоянию было решено выработать меры в отношении чунцинского режима. В развитие этого решения договорились о том, что следует поискать средства оказания усиленного военного давления на Чунцин и, если таковых не обнаружится, попытаться найти компромисс. В заключение было принято решение поручить высшему армейскому командованию рассмотреть все возможности, а затем продолжить обсуждение этого вопроса.