Воспоминания японского дипломата - [10]

В Токио в дипломатическом корпусе распространилось мнение, что этот шаг является ответом Японии на речь Гитлера от 31 августа, в которой тот якобы недвусмысленно обратился к Японии с просьбой о помощи. По мнению нейтралов, Того будто бы в бытность министра иностранных дел обещал немцам что-то конкретное. Японское правительство, не будучи связано этим обещанием и не желая выступать против СССР в настоящее время, решило пожертвовать Того, оформив его уход в отставку.

Однако Малик делает другие выводы: основной причиной ухода в отставку Того является его несогласие и расхождение с Тодзё по вопросу о функциях нового министерства по делам Восточной Азии и низведение МИДа на роль второстепенного министерства. Это полностью соответствовало и тому, что пишет сам Того в своих воспоминаниях.

Здесь же советский посол делает и другой, весьма важный вывод: Япония, имея на руках тихоокеанскую войну, войну в Китае и проблему юга (создание “сферы сопроцветания” и трудности этого строительства) вряд ли желает навязывать себе еще новую четвертую проблему — войну с СССР, проблему весьма рискованную и опасную¹.

Тем временем события стремительно развивались. То, о чем еще в 1942 году предупреждал Того, свершилось: военные позиции Японии ухудшились, на повестку дня встал вопрос о выходе из войны с наименьшим ущербом для империи. Тогда-то в Токио вспомнили о нем и вернули на прежнюю должность: 9 апреля 1945 года Того стал министром иностранных дел в Кабинете Судзуки Кантаро.

Японцы великолепно понимают, писал в это время в своем дневнике Я. А. Малик, что решить кардинально все назревшие между СССР и Японией вопросы дипломатическим путем невозможно, но, поскольку для Японии на данном этапе главной опасностью является война с США, а главной задачей — выход из этой войны, то “просоветский” (особенно в глазах американцев) Того должен обеспечить нейтралитет СССР, создать в пику США и Англии хотя бы внешнюю видимость начала серьезных переговоров между Японией и СССР и этим самым в известной степени облегчить для Японии решение главной задачи — добиться компромисса с Англией и США, припугнув их угрозой сговора с Советским Союзом за счет англосаксов. Такова в основном миссия Того в новом кабинете, считал советский посол[45]^[46].

Первый визит Я. А. Малика к Того Сигэнори состоялся 20 апреля 1945 г. Во время беседы министр несколько раз повторил фразу: “Я, как друг Советского Союза”. Он сказал: “После заключения Пакта о нейтралитете возникла германо-советская война... Весь мир был брошен в пламя войны. Небо покрылось черными тучами, однако на этом мрачном фоне японо-советские дружественные отношения, основанные на Пакте о нейтралитете, оставались единственным светлым местом (подчеркнуто нами. — Б. С), и я надеялся, что это светлое пятно разгонит тучи и станет тем ядром, при помощи которого наступит мир во всем мире. Но сообщение о денонсации договора меня лично очень огорчило¹... Поскольку договор будет действовать еще целый год, то думаю, что у нас с Вами будет немало случаев обстоятельно поговорить об этом, а пока прошу передать мое чувство сожаления г-ну Молотову”[47]^[48].

Того выразил пожелание встретиться с Молотовым на его обратном пути после конференции в Сан-Франциско 25 апреля 1945 г. В этой связи он расспрашивал Малика, будет ли Молотов лететь через Берингов пролив или через Атлантику.

Как следует из воспоминаний Того, в это время центральное место в японской дипломатии занимал Советский Союз. "Если армия видела задачу в том, чтобы удержать СССР от вступления в войну, — писал Того, — то руководство ВМФ шло еще дальше: оно выразило пожелание склонить Москву к занятию дружественной позиции...” Высшие руководители японской армии и флота рекомендовали своему МИДу обратиться к СССР с просьбой выступить посредником в переговорах с США для выхода Японии из Тихоокеанской войны.

Для реализации этой цели Того привлек видного политического деятеля Японии, бывшего премьер-министра Хирота Коки, который провел переговоры с советским послом Я. Маликом. Однако последний получил инструкции из НКИД всячески "тянуть время", уходить от прямых ответов, а затем и уклоняться от дальнейших встреч. Как известно, Москва уже приняла решение объявить войну Японии и тщательно готовилась к реализации своих планов.

Того, не ведая о советских планах, решил перенести основные японские усилия в Москву. При этом он спешил, так как появилась информация об очередной встрече “большой тройки” и нужно было начать японо-советский диалог до ее начала. В этой связи возникла идея направить в Москву специального японского представителя, наделив его широкими полномочиями.

Только 12 июля император одобрил кандидатуру Коноэ в качестве своего специального посла. В тот же день Того направил японскому послу в Москве Сато Наотакэ телеграмму, поручив ему посетить наркома иностранных дел СССР и поставить вопрос о приезде в Советский Союз специального японского представителя. “Хотя и невозможно, чтобы специальный представитель прибыл в Москву до отъезда русских властей на конференцию трех держав, — писал Того послу Сато, — но нужно устроить так, чтобы специальный представитель мог встретиться с ними сразу же по их возвращении в Москву”