Воспоминания - [10]

«Раненый! Раненый!», — раздалось с противоположной стороны платформы и поблагодаривший нас представитель Новокузнецкой власти, как и многие его сослуживцы, побежал к тоннелю. На платформе показался ротвеллер.

— Да у них здесь и собака есть — подумал я — Настоящая собака …

— Волькин! Бандит, ты, проклятый! — ругались на раненого столпившиеся над ним вояки — Всё не успокоишься никак?! Думаешь, оружие украл, теперь людей валить можно?!

— За что Хромина убил? — причитали женщины — На одной же станции жили? Дружили…

Раненый только корчился и просил о немедленной медицинской помощи. Пуля Тевтона ужалила его в левое бедро. Идти он не мог, поэтому на платформу его доставили несколько человек. Ещё двое — затащили труп другого нападающего…

— Ладно, Миша, иди — сказал Тевтон, обращаясь к волонтёру Гераськина — Теперь здесь, вроде, спокойно…А мы пойдём.

На Павелецкую наша группа вернулась несколько позже запланированного. Около часа ночи. Фролов спал, но караульные нас узнали и разрешили поспать на укрытой брезентом койке.

Утром, поделив между собой и часовыми содержимое двух продовольственных пайков, выданных старшиной, мы позавтракали. Поблагодарили служивых за ночлег, собрали пожитки и, проследовав мимо платформы, растворились во мраке тоннеля ведущего к Добрынинской…

Прошагав около часа, мы увидели платформу. До неё было метров сто, как вдруг с перрона по нам открыли огонь. Вовка упал на пути первым. Следом повалился я, а Лёша вжался в тюбинги тоннеля, слева от нас.

— Живой? — спросил Тевтон.

Я кивнул головой.

— Вова! — крикнул Лёша.

Тимохин продолжал неподвижно лежать.

— Вова! Ты живой?!

Тимохин молчал.

— Отступаем — сказал Тевтон и сполз ко мне на пути.

Ухватив Вовку за руки, мы направились прочь от платформы. Тимохин дышал. Это радовало, но уходить нужно было как можно скорее. Ползти оказалось крайне неудобно. Рельсы мешали развернуться в полную силу, Лёшины локти впивались в бока, а Вовкин вес, казалось, обрёл неподъёмность. Можно было, конечно, встать на ноги и бежать. Однако, поступи мы так, любая пуля с лёгкостью окончила бы затеянный нами марафон. Поэтому мы ползли. Ползли долго и упорно, пока проклятая Добрынинская не скрылась за поворотом.

— Стой. Кто идёт! — раздалось у Павелецкой.

— Свои — шепнул Лёша и повалил Тимохина на платформу…

По достижении дружественной нам станции капитана Фролова, нас ждал приятный сюрприз. Оказалось, что Вова вовсе не ранен, как мы подумали в тоннеле. Он просто заснул, как началась стрельба. Очнулся Тимохин уже платформе, когда Тевтон сбегал за врачом и капитаном. Фролов спросил, что случилось. Лёша ему всё рассказал и посоветовался, как быть дальше.

— Штурмовать Добрынинскую смысла нет — сказал капитан — Во-первых, там и так бардак, а во-вторых у меня не хватит человек совладать с этими головорезами на их территории.

— Так, что ж делать то?

— А вы у вашего лейтенанта спросите…

— А что, телефон на Павелецкой работает?

— Конечно, ещё с самого спуска под землю…

Телефон на станции действительно работал. Сначала мы пытались дозвониться Холмогору, на Курскую. Безрезультатно. Телефон электрики до сих пор не починили. Потом нашли номер Добрынинской и попробовали позвонить туда. Трубку никто не брал. Лёша набирал трижды, всё напрасно. Тогда мы решили разведать обстановку на Добрынинской подробнее, а уже потом, узнав все нюансы и тонкости неспокойной станции, что-либо предпринимать…

— Шпионите?! — раздался едва слышный голос слева от нас.

От неожиданности мы чуть не подпрыгнули и, повернувшись, увидели перед собой настоящего негра. Направив на нас дуло автомата, он стоял прямо у самой стены тоннеля. Заметить темнокожего стража, не зная о его здесь пребывании, было абсолютно невозможно.

— Руки вверх! — скомандовал негр, улыбаясь.

Мы подчинились, после чего Лёша объяснил, что мы не враги, а посольство с Курской (кольцевой), прибыли к ним с миром и попросил проводить нас к начальнику станции. Часовой кликнул напарника (тот спрыгнул с платформы), приказал собрать оружие и проводить нас к штабу. Исходя из услышанного, мы решили, что власть на станции, всё-таки, установилась…

Добрынинская мне очень понравилась. Эта была небольшая, очень красивая, не смотря на все сколы и следы отрикошетивших пуль, станция с толстыми колоннами бежевого цвета. С внутренней стороны они были украшены каменными фресками, с внешней — деревянными лавочками. Переход, на смежную Серпуховскую, уходил от нас вправо, вверх. Палаток почти не было (народ сюда не шёл). Порталы походили на невысокие ступенчатые арки. С одной стороны платформа заканчивалась тупиком. За перилами, в нём, находилась ещё одна лесенка. Она вела вниз, в подсобку-штаб — настоящее место обитания начальника Добрынинской. Туда-то нас и вели.

Начальником станции стал некто Карл Боткин. Человек не молодой, гражданский, но имеющий огромный авторитет среди выживших поселенцев Добрынинской. Он сидел за широким столом. Одной рукой держал сигарету и подпирал лоб, другой — мерно барабанил по деревянным крышке стола (видимо о чём-то размышлял). Увидев нас, Карл даже не шелохнулся, только поднял глаза.