Воспоминания - [8]

Третьей же необходимой в нашем посольстве вещью, стала стопка из десяти красно-белых конвертов (суточная работа Ларина). В каждом из них находилось, как само предложение вступления в кольцевой союз, так и устав с внутренними устоями. Их мы должны были давать начальникам станций для ознакомления и оставлять им в случае их согласия на вступление в наш союз.

Сложив всё добро в вещмешок, мы привязали наш «белый флаг» к самому короткому деревянному палаточному колу и вставили Тевтону за ремень. Вовка подметил, что Лёша с флагом за спиной сильно походит на асигару — лёгкого пехотинца средневековой Японии. Затем, закинув автоматы на плечо, мы взяли фонари и встали по стойке смирно. Холмогор нас осмотрел, остался доволен и, пожелав удачи, отправил на переговоры.

Глава 5. Шаг в сторону

От кальсон на деревянном коле старшина был просто в восторге. Он встретил нас на платформе (видимо знал время выхода с Курской). Сказал, что заждался и предложил зайти. Мы хотели отказаться, но Гераськин был неумолим (видимо имел на нас какие-то виды). Так мы снова оказались на Таганской (кольцевой)…

— Ребята — начал прапорщик — Я знаю о вашей задаче. Я даже, можно сказать, участвовал в её разработке. И знаю, как мало у вас времени, но есть тут одна станция…

Мы поняли, что это надолго.

— Очень интересная станция — продолжил Гераськин — Милиция ей заправляет. И ни одного военного, представляете? Хорошо бы контакт с ней наладить, сродная всё-таки организация у руля (и форма как у нас серая). Может, проводите человечка?

— Какого ещё человечка? — удивился Тевтон.

— Да парламентёра моего…

— А что за станция — уточнил Лёша, доставая из кармана выданную лейтенантом схему метро.

— Тут не далеко, сейчас объясню…

— Название, товарищ прапорщик. Скажите название.

— Ну, Новокузнецкая.

Тевтон опустил глаза и сверился со схемой.

— Так это ж крюк какой, товарищ прапорщик! — воскликнул Лёша — Нам сворачивать не велено…

— Какой крюк, Тевтонов, какой крюк? — засуетился Гераськин — Шаг в сторону, не больше. Давайте так: я даю вам четыре пайка дневного рациона (ведь не известно согласятся ли вас кормить на других станциях), а вы, по старой дружбе, проводите вон того молодого человека — старшина указал на парнишку у стены, шнурующего берцы — до Новокузнецкой и всё. Ждать его и вести назад не нужно. Подумайте, а… Бойцы…

Тевтон недоверчиво смотрел на старшину. Он чуял в предложении прапорщика како-то подвох.

— Подумайте… А с Холмогором я как-нибудь договорюсь.

Лёша перевёл взгляд на нас с Вовой. Мы пожали плечами.

— Еда в пути лишней не бывает — сказал Тимохин.

— Да и четвёртый автомат может пригодится — поддержал я.

— А сам он что, не дойдёт что ли? — Лёша опять уставился на старшину.

— Дойти-то дойдёт, но с вами как-то надёжней.

Тевтон потёр подбородок, как если бы у него была борода, подумал немного и, наконец, согласился.

— Ладно — сказал он — Давайте пайки, доведём мы вашего волонтёра!

— Вот и ладно, вот и славненько — старшина стал похлопывать Лёшу по плечу.

— Кстати, как его зовут?

Сопровождаемого волонтёра звали Мишей. Фамилию и остальное мы узнавать не стали. Я видел его как-то в части, в наряде по столовой, но знакомы мы не были.

После визита на продовольственный склад и получения обещанного питания, мы двинулись дальше. Первой на нашем дипломатическом пути, освещаемом прапорщицкими фонарями, была Павелецкая. Тевтонов часто говорил о ней. Лёша был уверен, что на станции мы встретим кучу иногородних жителей, а может даже и иностранцев. Ведь там, всё-таки, Павелецкий вокзал, говорил он и с задумчивым видом поднимал указательный палец вверх.

Через час мы уже видели свет. Правда, не Павелецкой. До платформы было ещё далеко. Свет исходил от прожектора под самым потолком тоннеля. Правая сторона его (тоннеля) была занавешена куском брезентового полотна, а под прожектором стояли люди. Судя по всему, это нагромождение представляло собой некий импровизированный блокпост, но полной уверенности в этом у нас, конечно, не было.

— Стойте! — прозвучал несколько трескучий, но громкий голос.

Мы остановились.

— Ого — сказал Тевтон — у них даже мегафон есть.

Сколько людей стояло на посту, разобрать мы не могли, прожектор бил прямо в глаза. Однако вскоре к нам подошёл вооружённый человек в потрёпанном и несколько выцветшем камуфляже.

— Ровесник, наверное — подумал я.

Паренёк спросил, сколько нас и, зачем мы идем. После чего собрал наши автоматы и попросил следовать за ним.

На посту, кроме нашего провожатого, было ещё четыре караульных. За брезентовой ширмой стояла двухъярусная кровать, на которой спал ещё кто-то. Видимо часовые несли караул по очереди: кто-то спал, кто-то бодрствовал и наоборот.

— Они к Фролову — сказал паренёк сослуживцам и повёл нас к платформе.

Павелецкая (кольцевая) сильно отличалась от нашей станции. По структуре она больше походила на Таганскую. Основой её являлись толстые колонны непонятной формы из светлого мрамора. Каждая колонна была украшена угловатым орнаментом бордового цвета и несколькими резными решётками. Почти все порталы станции были заставлены палатками. Также палатки стояли и на платформе. Как нам показалось несколько в хаотичном порядке. Пол Павелецкой был в основном серый с красными вставками. С одной стороны платформа заканчивалась тупиком с какой-то очень тёмной (а потому непонятной) композицией, а над головой висели громадные десяти рожковые люстры. Посередине же, находилась лестница-переход с белоснежным мраморным ограждением. Сама лестница была невзрачная, а вот ограждение мне тогда очень понравилось. Проходя мимо, я даже провёл по нему рукой…