Воспоминания - [11]
Но самым гвоздем дней рождения детей были подарки, которые были «интимным», внутрисемейным делом. Подарки готовились заблаговременно и тайно. Они должны были обязательно быть сюрпризами. Дети экономили свои всегда очень скромные личные средства и выбирали подарок с большой тщательностью. Утром в день рождения, пока именинник спал, ему готовили около кровати столик. По большей части он просыпался, так как суета будила его, но тихо лежал, тщательно скрывая, что что-то слышит. На столик ставились цветы, если их можно было купить, клались подарки, веселые рисунки и шуточные стихи. Просыпаясь, именинник или именинница рассматривали подарки, радовались и восхищались — таков был ритуал. Одним из важнейших компонентов этого ритуала была тайна стоимости подарков, так как для нас, детей, при их покупке цена была предметом забот и огорчений.
Однажды на моем праздничном столике среди подарков была коробка с хорошими красками и кисточка к ней. Эта кисточка была отдельным подарком от маленького Юры, который с трудом набрал на нее денег. Когда, восхищаясь каждым подарком, я взяла в руки кисточку и, погладив ее волосики, сказала: «Какая хорошая!», Юра не удержался и крикнул: «Рупь!», за что и был подвергнут осуждению со стороны устроителей столика.
Помню день рождения Ляли — уже студентки второго курса медицинского института. Ей исполнилось 18 лет, и это мы решили отметить особенно пышно. Юра — ученик 9 класса — и все остальные, в том числе Толя Кукулевич, который ухаживал за мной, бегали по магазинам и искали подарка. Мы с Толей пошли в магазин «Русские самоцветы», но все, что нам казалось привлекательным, оказывалось для нас слишком дорогим. Наконец, отчаявшись, Толя высмотрел совсем ненужную и очень маленькую вещь — маленького зеленого зайчика. Толя смело спросил о его цене, но после ответа продавца: «Этот нефритовый зайчик стоит 200 рублей», мы с Толей стушевались и покинули магазин. Было решено соединить средства всех и купить Ляле часы. По этому поводу и по поводу дня рождения были сочинены и положены на стол многочисленные стихи. Не помню, кому принадлежит такое незамысловатое стихотворение:
Юра написал два стихотворения. Одно с эпиграфом из Пушкина:
Второе — по поводу подарка, в стиле Маяковского:
Часы эти после служили Ляле несколько лет, с ними она начала свою работу как врач. Впоследствии она стала кардиологом, стихи стали пророческими. Действительно, Ляля — человек стремительный, смелый, не боящийся ответственности. Она «лечила сразу», чрезвычайно ценя время в борьбе с болезнью. Когда я уезжала после первого периода блокады в эвакуацию с детским домом, в котором я работала (мы вывозили детей на баржах через Ладожское озеро на виду немецких батарей), военнообязанная Ляля, оставшаяся с мамой и Инной в Ленинграде, надела мне на руку свои часы. Вернувшись в конце войны, в 1944 году, в Ленинград, я возвратила ей эти часы.
Памятный случай празднования семейного юбилея состоялся в 1934 году, когда по инициативе Инны мы решили отметить юбилей брака мамы и папы. Дата была совершенно мифическая, так как родители никогда сами ее не отмечали и нам ее не называли. Инна, как всегда, когда она что-то организовывала, ставила жесткие и обязательные условия. Конечно, подготовка к празднованию 4 декабря должна была начаться заблаговременно и проводиться в абсолютной тайне. Инна поставила категорическое условие — все наши «доходы», средства, которые так или иначе нами приобретались, должны были поступать в фонд праздника. Я восстала против этого требования. Мне только исполнилось 17 лет. На свою стипендию и мелкие заработки (я писала карточки для словаря русского языка) я покупала себе предметы одежды (чулки и пр.) и даже отдавала в починку туфли. Таким образом, я стала вносить в «кассу праздника» только часть своих доходов. Это было серьезным нарушением семейной дисциплины. Юра и Ляля безусловно подчинялись Инниному требованию, и Юра три месяца не завтракал в школе, что я считала нарушением «прав человека». Надо сказать, что в то время были отменены карточки на продовольствие, и в магазинах стали появляться белые французские булочки и всякого рода деликатесы. Постепенно покупались дорогие хорошие вина и ставились в шкаф, за книги. Затем приобретались консервы, коробки конфет — все это пряталось между окон. После этого Инна, Ляля и Юра (без меня, как не соблюдавшей правил) заказали роскошный паштет из дичи трех сортов, оформленный как большой торт, и сладкий торт. Я не была при заказе, но представляю эту картину по рассказам: молодая девушка Инна, подросток Ляля 15 лет и двенадцатилетний Юра — все очень бедно одетые (помню их пальтишки) — явились в гастроном номер 1 (Елисеевский магазин) делать свой заказ и высыпали на стол директора большую кучу мелких денег. Директор спросил, что они хотели бы заказать, и Инна, вспомнив «Мертвые души» Гоголя, сказала: «Бараний бок с кашей». Нужно сказать, что к тому времени как раз с продуктами стало лучше, имея деньги можно было кое-что выбрать. Директор вызвал шеф-повара, и заказ был оформлен соответственно его советам. Вечером 4 декабря мы попросили родителей посидеть в их спальне и стали накрывать на стол. Родители ничего не знали и рвались лечь спать (особенно папа), но когда их позвали в комнату, где был накрыт роскошный стол, они всплеснули руками и после некоторого недоумения стали восхищаться в соответствии с традициями поведения при получении именинных сюрпризов. Роскошную еду этого вечера мы уничтожали чуть не десять дней, и паштет и торт нам порядком надоели.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.