Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [40]

Взрывается «пробка», если по ее торцу ударить чем-либо острым, например гвоздем. Стоили они довольно дорого, пришлось скинуться всем классом. В классе у стола учителя стоит стул.

Главным в операции и стал этот стул. К его ножкам прикрепили канцелярские кнопки, как бойки, и «пробки». Прозвенел звонок, учительница вошла в класс и села на стул. Прогремел взрыв, взорвались три пробки.

У нас долго пытались узнать, кто придумал и осуществил эту акцию, но безрезультатно, никто не в чем не признался. Кончилось тем, что класс расформировали. Кого-то перевели в другой параллельный класс, кого-то в другую школу.

Вспоминается наш небольшой деревянный дом из двух комнат, одна из которых небольшой перегородкой разделена на спальню и кухню с огромной русской печью, а вторая тоже разделена на «гостиную» и спальню. Все «удобства» располагались во дворе.

Проблема была с водой. Водопровода и центрального отопления не было. Дров для печей запасалась целая уйма. Воду доставали из глубоченного колодца, глубиной метров 13–14, от дома до колодца было метров 100; приносили с реки, а это уже полкилометра.

* * *

По решению Ставки направление движения нашей 107 СД изменяется резко, почти на 90 градусов. От Острогожска до Старого Оскола двигались на северо-запад, это направление на Орел—Брянск, а теперь поворачиваем на юго-запад, это направление на Белгород—Харьков.

За время боев Острогожско-Россоманской операции в январе-феврале 1943 года в дивизии вышло из строя много средств связи.

В мастерской у лейтенанта Саши «завал». Один он не справляется. Кроме телефонных аппаратов, есть и радиостанции. Положение осложняется тем, что армейская мастерская не берет в ремонт радиостанции, а если берет, то держит по несколько месяцев, а в дивизии резервных станций нет.

Начальник связи дивизии, майор Ножка, направил меня с Левой временно в мастерскую. Нашему приходу лейтенант очень обрадовался. Втроем мы с «завалом» быстро разобрались. А тут снова поступила неисправная радиостанция.

Нашей мастерской полагалось выполнять полный ремонт телефонных аппаратов, частичный — радиостанций, не разрешалось делать ремонт, связанный с неисправностью высокочастотных цепей.

Повертел, покрутил радиостанцию Саша и предложил нам бывшую в начале организацию труда: он будет ремонтировать телефоны, а мы радиостанции, а если их не будет, то телефоны. Мы согласились.

Телефонами Саша буквально увлекся. Свою методику ремонта нашел. Ему очень нравилось, что схемы телефона выполнены цветными проводами. В запасном имуществе у него все проволочки разложены по цвету, размеру. Беда, если мы впопыхах при переходе с места на место, смешаем его проволочки, ругал за это, хотя ругать толком не умел.

Начальник связи новое распределение труда одобрил, так мы дальше и трудились.

Однажды остановились в избе с деревянным полом. В тех краях это редкость, обычно пол земляной. Посередине комнаты большой стол. Сейчас он в нашем распоряжении, на нем пострадавшая радиостанция.

Неисправность нашли быстро. Пуля пробила кожух упаковки приемопередатчика и оборвала цепь накала. Высокочастотные цепи целы. В русской печи разогреваем паяльник. Пока он греется, прикидываем, как удобнее подобраться к неисправному месту.

Увлеченные работой, не обратили внимания, что открылась дверь, и кто-то вошел, а вошел новый командир нашей роты. Мы думали, что кто-нибудь из ребят заглянул.

Новый командир — капитан, строевик, прибыл из госпиталя, где лечился после ранения, весьма далек от связи. Постоял, посмотрел и сделал замечание, почему не приветствуем, как положено, начальство.

Нас его замечание удивило: когда народ работает, то бросать работу и приветствовать по всем правилам, не обязательно.

А он продолжает: сейчас выйду и зайду снова, а вы приветствуйте по правилам. Приказ есть приказ. Входит он снова, мне нужно рапорт отдавать, а я растерялся, что сказать, не знаю. Выручил Лев, он во весь голос гаркнул:

— Встать, смирно, мастерская занимается, с.... — посмотрел на меня уничтожающе, и добавил:

— Модуляция отпаялась, ищем.

Капитана это устроило. «Вот так — говорит, — и нужно отвечать: ищете модуляцию. Наведите порядок, а то все разбросано, а я зайду с проверкой».

Смахнули мы со стола все разбросанное барахло в походный ящик, стол вытерли, вылили на пол ведро воды и гоняем ее тряпками. Уборка в полном разгаре.

Снова открылась дверь. Пришел майор Ножка. Смотрит на нас, глаза круглыми стали:

— Радиостанцию так быстро отремонтировали?

Отвечаю:

— Никак нет. Был командир роты, приказал навести порядок, а потом заниматься ремонтом.

Майор нас отругал, сказал: один из полков без радиосвязи, а вы ерундой занимаетесь. Приказал «ерундой не заниматься, а кончить ремонт радиостанции часам к 7–8 вечера», и пообещал поговорить с капитаном.

Капитан к нам больше не заходил. Радиостанцию к вечеру отремонтировали.

* * *

Передовая далеко продвинулась вперед, догоняем ее. День солнечный, мороз градусов 20–25, снег хрустит под копытами лошадей, полозьями саней.

Наша повозка с имуществом связи, укутанным в брезент, движется в общем обозе, возница гордо восседает впереди, а мы на коленях стоим сзади. Лошадки в обозе топают, мотают головами, и что-то жуют.