Воспоминания - [36]

Война была в самом разгаре. Было много страданий, торжественное настроение, страх за Родину и за близких и постоянная молитва за них. Пришла весть о взятии Гумбиннена[188] – весь город торжествовал и ожидал еще больших побед над врагом.

Вечером мы все собрались к обеду в столовой, но, услышав необычный шум и пение толпы, вышли на балкон. Перед нами предстала удивительная картина: возле нашего дома-дворца стояла огромная толпа. Впереди несли портрет Государя, национальные флаги, горящие факелы и пели гимн «Боже, Царя Храни!..». Я сейчас же велела зажечь электрические вензеля Государя Имп[ератора] и Государыни Им[ператрицы] с коронами, находившиеся на фасаде дома. Они сразу вспыхнули, стало красиво и торжественно – соответственно случаю.

Толпа кричала: «Ура, Госуд[арю] Им[ператору]! Ура, генералу Ренненкампфу!». Энтузиазм и народный патриотизм всецело завладели мной. Я не выдержала и крикнула: «Ура, нашему серому герою, герою – солдату!». Волнение мое было велико, слезы стояли на глазах, и я вся дрожала. Я знала от мужа, что наш русский солдат – беззаветный герой и страдалец. Он безропотно, мужественно несет на себе всю тяжесть войны, и его часто обходят наградами, которые в большинстве случаев получают только его начальники.

По меньшей мере полчаса толпа не уходила от нашего дома, пела и любовалась взятым у немцев пулеметом.

Скажу несколько слов о приезде Государя в Вильно. После взятия Первой армией Гумбиннена наш город посетил Государь Император. Он приехал с небольшой свитой – всего человек десять, в том числе генерал Орлов, Владимир Александрович[189] и Сухомлинов.

Губернатор Веревкин сообщил мне по телефону о том, что приезжает Государь. Прямо с вокзала он прибудет в собор, где архиерей Тихон совершит молебен.[190] Часов в десять утра, одетые в белые костюмы, мы вместе с маленькой дочерью Татьяной – крестницей Государыни Императрицы Алек[сандры] Феодоровны, отправились в собор на своем автомобиле. Татьяна – дочь моя, горела желанием поскорей увидеть Царя, которого она еще ни разу не видела.

Все места в церкви были строго распределены, особое лицо указывало, кому где стоять; наше место оказалось сразу же за Государем. Повсюду была масса полиции и охраны, в самом же соборе находилось не так много людей. Это объяснялось тем, что многие, да почти все, ушли на войну как кадровые военные или как призывные. Вокруг церкви собралась тысячная толпа, все хотели видеть обожаемого Монарха. По собору пробежал шепот: «Государь приехал…»

Все как-то подтянулись, а духовенство, как и следовало по чину, во главе с ар[хиереем] Тихоном (впоследствии митрополитом) двинулось Государю навстречу. Бодро, скорыми шагами Царь вошел в храм и встал перед нами на приготовленный ковер, отчего моя Татьяна пришла в восторг и просто впилась в Государя глазами. Она очень волновалась, и я не узнавала свою дочь, всегда такую храбрую.

Краткий молебен и служба кончились. Царь круто повернулся и подошел прямо ко мне. Протянув руку, поздоровался со мной и сказал с чувством, что мой супруг так много сделал – взял Гумбиннен, и он даже не знает, чем его наградить и отблагодарить за эту победу.

Я не ожидала таких слов от Императора. Ответила ему, что генерал Ренненкампф воюет не ради своей славы и наград. Он готов свою жизнь отдать для славы России, любит Отечество и сознает свой долг перед ним. Государь приласкал мою маленькую дочь, погладил ее по щечке и сказал, что ему известно о ее любви к наследнику. Он знал это от моего мужа, и как-то перед войной Наследник-Цесаревич прислал нашей дочери свою фотографию. Татьяна моя вспыхнула, потерялась первый раз в жизни и не нашлась, что ответить Государю, а ведь всегда была бойкой и смелой. Объясняю это тем большим престижем, которым пользовался Царь в нашей семье. Дочь просто не посмела ответить Государю, чувствуя себя маленькой девочкой.

Затем Государь объезжал госпитали. Я знала расписание посещений и поспешила в самый большой – военный госпиталь на Антоколе. Он вмещал в себя три тысячи раненых, и в нем работали сестры милосердия из моей общины, а также военные дамы. Государь посетил его, и я имела возможность представить ему всех моих дам, в том числе жену генерала Епанчина.[191] Государь поздоровался с каждой из них и поразил нас своей любезностью и удивительной памятью. Здороваясь с дамами, он называл должности, в которых состояли их мужья. Madame Епанчиной он даже перечислил, когда и чем командовал ее супруг.

Царь был необычайно ласков с ранеными и умирающими. Многих тяжелораненых он наградил Георгиевскими крестами. Какая это была радость и счастье для солдатиков! Никогда не забуду, как Государь подошел к одному умирающему. Он уже терял сознание, но как только Государь положил Геор[гиевский] крест ему на грудь, умирающий на несколько мгновений пришел в себя, и радость светилась в его прояснившихся глазах. Через пять минут его уже не было в живых. Да, велико было обаяние Государя!

Через несколько часов он покидал Вильно. Все собрались на вокзале провожать Государя, в том числе и я, и дамы в форме сестер милосердия. Появился Государь со своей свитой. Поклонился всем общим поклоном. Взгляд его упал на меня. Он быстро подошел и попрощался, пожав руку только мне одной.