Воспоминания - [31]

Выяснилось, что офицер совершил проступок, боясь моего мужа. Он опасался, что из-за присутствия командующего войсками солдаты будут волноваться, и это повлияет на меткость стрельбы, поэтому и велел им выпустить по мишени больше патронов, чем полагалось. Я ей ответила, что, может быть, это и так, но поступок ее супруга лучше от этого не становился. Да и что я могла сделать в этом случае.

Оказалось, что генерал мог лишить офицера звания и погубить его карьеру (будто бы это генерал и обещал ее мужу) или сильно наказать, но оставить его на службе. Она просила меня, как супругу и мать, пожалеть ее как жену офицера и мать его детей, ведь они все будут страдать из-за его поступка. Сердце мое не каменное, и я от души их пожалела. Но сказала ей, что попрошу генерала смягчить наказание, если это не противоречит закону и если она возьмет с мужа слово никогда больше не лгать и других не учить этому. Еще я просила ее никому не говорить о своем визите ко мне, иначе все будут обращаться за защитой, а это против моих правил. Самого главного все-таки не решилась ей сказать – о том, что просить генерала буду, но не знаю, как он поступит.

Конечно, я очень убедительно просила за этого офицера, выбрала минуту, когда генерал находился в хорошем настроении и уже не был так возмущен этим делом. Муж заменил ему наказание и определил его на месяц (на больший срок не имел права) на гауптвахту под арест, т. е. этот офицер не лишился чина и остался в полку. Я очень радовалась, а генерал сказал, что и этого <наказания> офицеру будет достаточно, чтобы отвыкнуть ото лжи и больше так не поступать.

Так эта история и кончилась. Я больше не видела эту бедную жену офицера. Дабы избежать толков, просила ее даже в случае благоприятного исхода дела не приходить ко мне с благодарностями.

Как-то ранним утром я вышла прогуляться пешком и неожиданно встретила печальное шествие – хоронили какого-то офицера, и военная музыка играла хватающий за душу шопеновский марш.[169] За гробом шла молодая еще вдова и дети. Не знаю почему, но я подошла к группе офицеров и спросила, кого хоронят. Мне ответили – капитана Карвовского.[170] Я не могла продолжать свою прогулку, расстроенная, пошла домой.

Вижу во всем перст Божий, также и в том, что случилось дальше. Я не только не знала капитана Карвовского, но даже ничего не слышала о нем. Вернувшись домой, вошла в кабинет к мужу и рассказала о том, что меня расстроили похороны. Он знал о смерти этого капитана. По моей просьбе муж узнал адрес вдовы, позвонив в штаб по телефону.

На другой день я инкогнито поехала к вдове. Взяла свой автомобиль и некоторую сумму личных денег. Я полагала, что вдова истратилась на болезнь, похороны и, вероятно, нуждается. Пока она получит пенсию или какую-либо другую помощь, а сейчас я ей помогу. Но так, чтобы она не узнала, кто я. Автомобиль я остановила за несколько домов от домика, где жила вдова Карвовская.[171] Я была уверена, что она меня не знает. Вообще меня трудно было узнать – я носила траур по матери, и у меня был густой креп.

Выходившие на улицу окна в доме вдовы были закрыты ставнями. Вероятно, в этой комнате лежал покойник, и в нее никто не входил. Позвонила. Мне отперла старушка в черном, наверное, мать покойного или вдовы. Для верности я спросила: здесь ли живет вдова Карвовская. Получив утвердительный ответ, просила принять меня по делу. В столовой, куда я вошла, было двое детишек, и вскоре туда пришла сама вдова. Оказалось, что у нее был еще третий, грудной ребенок. Кроме детей с ней жили ее мать и молодая девушка – сестра. Ее муж болел воспалением легких и, не успев окончательно поправиться, пошел в караул. Простудился еще раз и от этого скончался.

Я не представилась и была очень рада, что удрученная вдова не расспрашивала меня, не до того ей было. Сказала только, что сама военная дама, узнала о ее несчастии, решила навестить и дать совет, как поступать дальше, чтобы, не теряя времени, обеспечить себя. Она поблагодарила меня и сказала, что чин у ее мужа был небольшой и пенсия будет маленькая, а детей много. Я же объяснила, что ее дело совсем другого рода. Ее муж погиб при исполнении служебного долга, и она может получить хорошее пособие из специальных сумм командующего войсками. Муж ее имел ранение, поэтому еще до начисления пенсии она могла получить пособие от комитета раненых. Посоветовала завтра же обратиться лично к генералу Ренненкампфу и просить его помочь во всем этом.

Вдова отказывалась. Говорила, что она – маленький человек и не может тревожить такое большое лицо. К тому же генерал очень строгий, и она никогда не решится пойти к нему. Тогда я совершенно серьезно сказала ей, что для хлопот по пенсии нет больших и малых лиц. Генерал строгий в том, что касается службы, а не к вдовам и нуждающимся в защите и помощи. Я заверила ее в том, что сама много раз обращалась к генералу Ренненкампфу и никогда не получала отказа в правом деле и защите. Добавила, что он рыцарь в отношении ко всем, особенно к женщинам. Он ценит хороших офицеров, поэтому она, как вдова участника войны, получит от него все, что в данном случае возможно.