Восьмой день недели - [92]

Лет двадцать прошло с тех пор. Генеральный директор сейчас был очень импозантен — высок, седовлас, одет в серую куртку из джинсовой ткани, эмблема завода на рукаве. Белую каску с фамилией, написанной по-английски (подарок коллег), держал за ремешок в руке. Помощник директора деликатно отступил в сторонку, юркнул в щель и Тамайка.

— Конницива, Виктор-сан! — пробасил по-японски генеральный, заулыбался.

— Конницива, конницива! — Виктор вспомнил: генеральный многократно бывал в стране Восходящего Солнца.

— Как самочувствие, здоровье?

— В порядке, спасибо зарядке, на чужбине хорошо, да дома лучше.

— Надолго теперь здесь засядешь, поверь мне.

— Понимаю.

— Ну, командировочные возвращать не придется? — директор, конечно, шутил, но Виктор принял фразу всерьез, неопределенно пожал плечами. Там, в Японии, он словно смотрел остросюжетный фильм с множеством вариантов, неожиданных поворотов, неизвестным исходом. Задача была более чем скромная: познакомиться с технологией производства стекла для цветных кинескопов. Он и смотрел во все глаза, дотошно расспрашивал немногословных специалистов, подолгу раздумывал над их скупыми фразами. А они и впрямь были не больно-то разговорчивы, когда дело касалось технологии. Смотри, пожалуйста, на то, что на поверхности, а в глубину не лезь.

Подошел Николай Николаевич, за руку поздоровался с генеральным директором.

— Вот и твой наставник тут как тут, — улыбнулся генеральный, — с глазу на глаз говорить с тобой не дает.

— Говори, я вмешиваться не буду, — серьезно ответил Николай Николаевич.

— Хотел я тебя, братец, на руководящую должность двинуть. Уже с главком согласовывать начал. Заместитель по кадрам удивился: «Не молод ли для начальника цеха? Твой протеже?» — «Да», — отвечаю. «Ручаешься за парня?» — «Как за самого себя».

— Спасибо за доверие! — Виктор после этих слов генерального снова засомневался в правильности уже сделанного им под воздействием председателя завкома выбора. Выйдет ли из него настоящий профсоюзный вожак — неизвестно, а технический специалист, пожалуй, наверняка выйдет. Иногда задумывался над тем, что, пожалуй, смог бы возглавить печной пролет, знакомое до мелочей производство, начиненное сложной техникой, взять под свою руку сотни людей. Он не гнался за должностью, никоим образом не причислял себя к людям, делающим карьеру. Просто многое нынче не нравилось в организации труда. Повсюду бригадный метод в почете, а у них, в стекольном, по-старинке — мастер перед мастером как петухи ходят. Вековой, фамильный спор продолжают — чей мастеровой род деловитей. Ему и раньше казалось, что хватило бы сил перекроить, переломать не только технологию, но и многие застывшие догмы, формализм в соревновании внутри цеха, когда только одна фамилия мастера исключала возможность лишения призового места. Сегодня, образно говоря, он поймал давнюю задумку прямо за обжигающий хвост. Теперь он не просто начальник печного пролета, но и профсоюзный вожак цеха.

— Справишься с должностью? — в упор спросил директор.

— С должностями, — осторожно поправил Николай Николаевич. — Перефразируя слова Суворова, скажу: заботою людской живущий, читай устав на сон грядущий. Профсоюзный устав, конечно. Думаю, поможет, — и шутливо добавил:

— Со своим уставом в чужой монастырь не лезь! — полушутливо отмахнулся генеральный, давая понять, что не склонен поддерживать председателя завкома. — Производство, производство нужно поднимать. Ты на мой вопрос так и не ответил?

— Работа, думаю, по силам, особенно после поездки на острова. Кругозор расширился… в электронике.

— И, надеюсь, в политической экономии. Можешь сравнить, как живут люди там и здесь, восславить наш, советский образ жизни. Знаю, ты мимо людской беды не пройдешь, не отвернешься стыдливо.

— Буду поднимать стекольный! — четко сказал, как отрубил, Виктор.

Генеральный поморщился. Он ждал от Виктора не совсем такого прямолинейного ответа. Хотелось услышать привычные слова о тесном содружестве с коллективом, о помощи со стороны руководства, а он… даже не обмолвился о Максименкове — недавнем своем учителе, не счел нужным упомянуть, что рука об руку станут поднимать новые печи, весь цех. Разом отрубил: «Буду поднимать стекольный!»

Николай Николаевич словно прочитал мысли генерального. Он тоже подивился решительности Виктора, подумал: «Молодость порой бесцеремонна. Она легко сжигает за собой мосты, забывая, что эти же мосты могут понадобиться для собственного отступления». У него немного испортилось настроение, словно что-то раздвоилось в душе: продолжал мысленно размышлять о таинствах человеческой натуры и в то же время искал доводы в оправдание своего любимца. «Ничего, характер есть — это тоже немалый плюс, уверенность в себе — хорошая черта, если, конечно, она не перерастет в самоуверенность. Остальное — приложится, конечно, с нашей помощью. Любой, самый драгоценный, камень нуждается в умелой огранке». А Виктор, не замечая смущения на лицах руководителей, продолжал рассказывать о предприятиях электронной промышленности на чужих островах.

— Сможем их «достать» в ближайшие годы? — машинально спросил генеральный, усмехнулся: сам неоднократно бывал в Японии, знает достаточно хорошо их плюсы и минусы.