Восхождение - [29]

¾ Доктор!.. ¾ слышу рядом восхищенный выдох Риты.

 ¾ Мы что, «скорую» вызывали? Кому-то плохо? ¾ вяло реагирую я.

¾ Мне… И всем остальным…дамам. Он ¾ культовая личность нашей конторы!..

В это самое время джентльмен по кличке Доктор демонстративно, но тщательно сдирает с рук автомобильные перчатки из поросячьей кожицы. Ну, конечно же, бросает их на сиденье и с мягким щелчком закрывает дверцу. Глядя перед собой, поднимается по ступеням, словно они ведут в Букингемский Дворец. Через минуту, едва Рита успела провести расческой по своим непокорным волосам и нервно взбить их к потолку, Доктор входит в прокуренную диспетчерскую, оглядывается, поворачивая для всеобщего обзора ухоженную голову с гладким энергичным лицом. Взгляд его внимательный, но ненавязчивый. Смотрит как бы искоса, несколько покровительст­венно. Риткина рука подлетает к его губам, изогнутым иронической улыбкой. Даже когда он отвешивает протокольный полупоклон, спина его остается неправдоподобно прямой. Видимо, ось изгиба проходит через его тщательно обезжиренную талию.

¾ О, у нас пополнение, ¾ оборотился ко мне Доктор. ¾ Риточка, представьте меня, пожалуйста, молодому человеку.

¾ Доктор. То есть, конечно, Филипп Борисович. А это ¾ Дмитрий Сергеевич, новый прораб третьего участка.

¾ За «молодого» благодарствуйте… А почему Доктор? Это как-то связано с медициной? ¾ слышу я собственный нахальный фальцет, нарушающий торжественность ситуации.

¾ Филипп Борисович ¾ доктор технических наук! ¾ поясняет Рита.

¾ Мистэйк, май свит бэби, ¾ снисходительно улыбается светило науки, ¾ ошибочка… Степень у меня кандидатская.

¾ Что же так-то? ¾ обижаюсь я за него, кивая в сторону воображаемых  завистников. ¾ Не пущают ближе к вершине?

¾ Научная карьера ¾ это не совсем то, что нужно свободной личности, ¾ доходчиво поясняет Доктор. ¾ Нынешняя наука ¾ заложница денег и славы, но никак не слуга истины.

¾ Выходит, кратчайший путь к истине ¾ через выполнение плана в строительной конторе?

¾ Это кратчайший путь к моей персональной свободе, ¾ тактично, но твердо осаживает меня сей достойный джентльмен и, слегка кивая великолепной головой, удаляется наверх, почтить начальство. Футы-нуты…

Я ловлю себя на неуклонном росте уважения и интереса к этому человеку. И вполне понимаю Риту, глубоко вздыхающую по поводу его исчезновения. Вот, наконец, и мой Василий Иванович из такси цирковым мишкой выкатывается. Вместе с ним под его могучее сопение поднимаемся на второй этаж.

В актовом зале женщины ставят последние штрихи к натюрморту, выстроенному на длинном столе, составленном из конторского инвентаря, покрытого белой чертежной калькой. Мужчины заходят к начальнику для приветствия и доклада о выполнении плана, получив нагоняи за срывы и накладки, выходят и толпятся ближе к лестнице, чтобы соблюсти хотя бы видимое уважение к некурящим женщинам и технике безопасности. Здесь странно смешиваются аромат «Парламента» с угаром «Примы», а многоэтажная брань с научно-техническими и философскими терминами. Линейщики отличаются от конторских только ковбойским загаром. Сегодня все подтянуты, при галстуках, выглядят солидно, во всяком случае, перед застольем.

А вот и основные идут: начальник и трое участковых. Каждый по-своему колоритен: Игорь Евгеньевич ¾ блеском золотой оправы, Юра ¾ изящной хрупкостью, Василий Иванович ¾ богатырской комплекцией, Доктор ¾ английским шиком. Мы разом затихаем и гуськом подтягиваемся к столу.

После скучноватой речи начальника начинается праздничный ужин. Все, насколько можно, держат ритуал. Следуют одна за другой ответные, встречные и дополняющие речи начальников участков. После второй рюмки сухого вина Игорь Евгеньевич предлагает спеть песню. Фомич шепчет мне, что это предзнаменование скорого ухода. После нескладного, но громкого пения романса о калитке и накидке, начальник откланивается и в сопровождении участковых покидает застолье. Через несколько минут участковые возвращаются, Василий Иванович, хлопает в ладоши и возглашает:

¾ Танцуют все!

Начинается неторжественная часть застолья. Предполагая дальнейшее, я порываюсь уйти домой, но на мое левое плечо ложится копченая клешня Фомича, а на правое — тяжелая длань Василия Ивановича. Отложив реализацию плана отступления, вздыхаю и беру в руку протянутый мне тяжелый стакан…

Гремит музыка, кружатся танцы, то смешиваясь в толпу, то снова разбиваясь на пары. Быстро пустеют бутылки. Я сжат с обеих сторон куратором и начальником, которые меня упорно доводят до нужной им кондиции. Мои периодические заверения, что кондиция уже вполне соответствует норме, и мне нужно на тур вальса, не оказывают на них должного воздействия. Тогда я, как бы нарочно, выплескиваю из своего стакана в обе стороны, и пока мои мучители промокают брюки салфетками, выскальзываю из их железных тисков. Ноги сами несут меня на танцы. Рита хватает меня в объятия и громко жалуется, что Доктор станцевал с ней только два раза, а с Ольгой, стервой, уже пять раз, а с Танькой, уродиной, уже десять.

На самом деле, Доктор танцует по очереди со всеми, чтобы никого не обидеть. Изредка ловлю на себе его трезвый заинтересованный взгляд. Хотя на меня глазеет не только он. Мне кажется, что я в самом центре внимания. Так же как Доктор, приглашаю по очереди дам, начиная с молодых и далее… За спиной слышу крик Тихона: «Да этот главковский щенок всех дамов уводит из-под носа! Нет, вы только посмотрите!» Это, наверное, про меня, потому как из главка здесь в настоящее время больше никого нет. Краем глаза, не выходя из ритма танца, соблюдая все необходимые повороты и шаги, наблюдаю, как Василий Иванович пытается успокоить главного буяна нашего участка. Тихон уже снял пиджак и галстук и теперь закатывает рукава. Я внутренне приготовился к достойному ответу наглой клевете, порочащей мое доброе великокняжеское имя. Когда танец заканчивается, я галантно кланяюсь своей партнерше и провожаю ее к столу.