Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [198]
Первейшим предварительным условием для того, чтобы убедить массы в необходимости радикальных преобразований и вызвать их готовность к активному участию, является беспощадная искренность. Правда о реальном положении, правда об истории КПСС и о советском обществе. Правда о сильных сторонах и об ошибках, о трагедиях и достижениях в их диалектическом и историческом контексте. Такая искренность придала бы смелости и могла бы показать конструктивный путь к преодолению кризиса.
Однако сразу встаёт вопрос: а знали ли те, кто объявил перестройку, реальное положение советского общества? Может быть, они и сами находились под влиянием пропаганды успехов, в которой они сами принимали участие в прошлом? Занимались ли они когда-нибудь серьёзно и глубоко настоящей историей КПСС, чтобы понять, почему партия попала в такую кризисную ситуацию? Или же их убеждения основывались на представлениях, созданных Сталиным и его придворными историками? Ведь Горбачёв утверждал:
«Первые планы перестройки основывались на глубоком, всестороннем анализе состояния общества, в основном в отношении экономики. [...] Возникало сильное впечатление, что завтра всё может рухнуть»[318].
Но это он писал уже после гибели социализма и Советского Союза. Это неправда. Такого анализа никогда не было, что однозначно ясно из протоколов. Никогда, ни на пленуме ЦК, ни на XXVII съезде КПСС в марте 1986 г., на котором была принята новая редакция программы партии, ни в речах, ни в выступлении на праздновании по случаю 70-летия Октябрьской революции не было ни принципиального анализа, ни его обсуждения.
Под руководством Рыжкова был сделан лишь анализ экономического положения страны, но он вовсе не содержал реалистического вывода, что система находится на грани краха. Напротив, в пересмотренной программе и в решениях партийного съезда мы находим совершенно другую оценку положения и перспектив советского общества. В партийной программе было написано:
«Социализм в нашей стране победил полностью и окончательно». Далее: «Третья Программа КПСС в её настоящей редакции — это программа планомерного и всестороннего совершенствования социализма, дальнейшего продвижения советского общества к коммунизму на основе ускорения социально-экономического развития страны»[319].
Есть ирония истории в том, что именно Яковлев руководил комиссией по редактированию программы и делал об этом доклад на съезде. Разве в положениях программы партии можно найти хоть один малейший признак осознания приближающейся гибели? Напротив, программа излучала (совершенно необоснованный) оптимизм, поскольку ускорение социально-экономического развития должно было привести к заметному повышению производительности труда и быстрее вести социалистическое общество к коммунизму.
Однако Яковлев позднее отмечал в своей автобиографии, что он считал эти положения программы ошибками номенклатуры. «Уже тогда я поставил под сомнение тезис о „совершенствовании социализма“»[320].
Это откровение раскрывает не только «омут» его характера, но и уровень его собственных теоретических познаний. Во-первых, цели и задачи, сформулированные в программе, исходили не из всестороннего анализа, а из субъективистского принятия желаемого за действительное. Ориентиры для роста производительности труда на основе существующего технического уровня советской промышленности были совершенно нереалистичны. Кроме того, программа сохранила потерпевшую к тому времени фиаско задачу перехода к коммунизму из программы 1961 г., сформулировавшей эту иллюзорную цель построения коммунистического общества за двадцать лет. В 1987 г. это уже не было ошибкой тогдашней номенклатуры.
Перестройка не помогла сделать принципиальных выводов из фиаско этой программы, и Горбачёв заявил на съезде, что эта цель была и остаётся верной, хотя нужно уточнить и приспособить сроки и конкретные задачи к новым условиям.
В этом отношении интересно также то, что в редакции программы 1987 г. в сущности речь шла о продолжении программы 1961 г., а та была не чем иным, как реализацией сталинских представлений о социализме и коммунизме. Программа КПСС, принятая во время перестройки, в конечном счёте полностью основывалась на примитивной сталинской теории социализма и коммунизма в одной стране. Яковлев либо не понимал этого, либо ему было всё равно, поскольку он и без этого уже отошёл от социализма.
Однако Горбачёв в своей автобиографии уже не помнит этого, поскольку у него, как можно заметить, весьма избирательная память. В ней преобладает тенденция показывать в основном негативные и слабые стороны советского общества, чтобы доказать, почему он неизбежно потерпел фиаско с перестройкой. Глубокого анализа и объективного описания реального положения общества у Горбачёва нет.
Эпоха Брежнева в свой последний период была преимущественно временем застоя, а затем и регресса, в котором уже проявились опасные тенденции распада. Горбачёв пишет об этом:
«Тоталитарная система эпохи Брежнева была перегружена вызовами новой фазы развития. Мы потеряли время и исторически проиграли. Страна катилась в пропасть. Темпы развития, позволившие ранее быстро догнать развитые страны и ликвидировать отставание в производительности труда, в 1970‑е годы начали снижаться, пока [...] в год прихода к власти Андропова не упали до нуля»
До сих пор, через 60 с лишним лет после «закрытого доклада» Хрущёва на XX съезде КПСС, остаётся неясным, что же такое «сталинизм», поскольку марксистское исследование этого явления до появления данной книги отсутствовало. Многие даже отвергают само это понятие, считая его лишь бессодержательным ярлыком, имеющим целью опорочить социализм. Это тоже имеет место, однако всё не так просто. Данная книга — критическое, научное, опирающееся на источники и не имеющее аналогов исследование явления сталинизма, среди прочего рассматривающее предлагавшиеся в своё время альтернативы. Анализ автора не является грубым упрощённым антисталинизмом, зачастую, по его мнению, приводящим к антикоммунистическому ренегатству. Автор, известный марксистский философ из ГДР, родился в 1928 г., после Второй Мировой войны изучал философию и историю в университетах в Галле и Берлине.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Книга итало-французского философа и политического активиста Маурицио Лаццарато (род. 1955) посвящена творчеству Марселя Дюшана, изобретателя реди-мейда. Но в центре внимания автора находятся не столько чисто художественные поиски знаменитого художника, сколько его отказ быть наёмным работником в капиталистическом обществе, его отстаивание права на лень.
Гений – вопреки расхожему мнению – НЕ «опережает собой эпоху». Он просто современен любой эпохе, поскольку его эпоха – ВСЕГДА. Эта книга – именно о таких людях, рожденных в Китае задолго до начала н. э. Она – о них, рождавших свои идеи, в том числе, и для нас.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.