Восемь знамен - [42]

Остальные суда осознали грозящую им опасность и бросились врассыпную, но они не обладали ни скоростью, ни маневренностью бригантины; к тому же их застигли врасплох. Роберт сделал поворот оверштаг, дабы продемонстрировать своей второй жертве орудия левого борта, и на сей раз в ход пошла картечь; жертва также легла в дрейф, с неповрежденными мачтами и парусами, но с грудами убитых и умирающих на палубе. К этому времени орудия правого борта уже перезарядили, причем китайцы и женщины работали наравне с матросами, и снова Роберт применил крупную картечь. Железный град осыпал палубы третьей жертвы, и те, кто на ней уцелел, устремились вниз. Через мгновение Армстронг поставил бригантину борт о борт к джонке, на нее тут же перекинули и намертво закрепили канаты, а когда китайская команда попыталась с боем вернуться на палубу, ее встретили мечи и пистолетный огонь.

Сао и Чжэн возглавили абордажный отряд. Маньчжуров было легко распознать — они не носили кос. Без всяких церемоний их бросали в воду. Роберт наблюдал за происходящим со смешанными чувствами, но они вели военное сражение и не имели возможности брать пленных.

Сао обратилась к оставшимся в живых китайцам.

— Вы рабы Цинов, — спросила она, — или готовы сражаться, как подобает мужам народа хань, за свободу нашей страны?

Никто из них не питал иллюзий относительно своей судьбы, выбери они первое, и матросы не замедлили издать громогласный приветственный клич во славу госпожи Чжэн.

Три другие джонки полным ходом удирали на север; Баррингтон оставил Армстронга с шестью матросами на борту захваченного судна, чтобы там никто не передумал, направил «Альцесту» назад к дрейфующей посудине и крикнул команде, чтобы та оставила корабль; для абордажа у него не оставалось людей.

Конечно, существовал риск, что они откроют кингстоны перед тем, как оставить корабль, но команда еще не отошла от ужаса недавнего обстрела и покорно полезла с двух бортов в лодки, а Роберт тем временем подвел «Альцесту» вплотную. Этот трофей можно было бы и отремонтировать, но где взять для него команду? Поэтому судно выпотрошили, забрали все ценное, включая порох, ядра, подходившие для пушек бригантины, и подожгли.

После этого они занялись второй джонкой. Уцелевшие члены экипажа уже покинули ее и что есть мочи налегали на весла, направляя лодки к виднеющемуся вдали берегу. Роберт взял джонку на буксир, догнал лодки и заставил их пристать к нему. Сао выступила со своей привычной речью, но на сей раз она заставила моряков самих расправиться с маньчжурскими хозяевами, теперь китайцы были с головой замешаны в преступлении. Затем три корабля сошлись вместе, вторую джонку тоже обчистили, прежде чем оставить, охваченную огнем, на волю волн.

Успех дела ошеломлял. Не говоря уже об очень ценном грузе, снятом с трех джонок — нефрите, фарфоре и даже изрядном количестве серебра, — за один день они удвоили флот и в пять раз увеличили свои силы.

— Теперь у тебя есть собственный корабль, — сказал Роберт.

— Теперь у нас есть два собственных корабля, — поправила Сао. — Что бы мы делали без твоего корабля, Баррингтон?

Ловушка захлопнулась. Но, может быть, о такой жизни он всегда и мечтал? К тому же, сражаясь за Чжэнов, он мог достичь большего, нежели воюя за Англию против Франции, да вдобавок и с меньшим риском.

Две недели спустя они нагнали еще одну группу направляющихся на север джонок. Роберт командовал трофейной джонкой, Армстронг — «Альцестой»; нападавшие отсекли пять из семи кораблей и теперь уже захватили два из них; они снова встретили готовность пленных матросов перейти на их сторону и снова удвоили свои силы.

Находившиеся на судах маньчжуры погибали все до одного — или должны были погибнуть. Баррингтон, возглавлявший абордаж на второе судно, отвернулся, как обычно, чтобы не видеть готовящуюся резню, когда его остановил крик:

— Баррингтон, пощадите, Баррингтон!

Он обернулся — к борту тащили одного из маньчжуров.

— Баррингтон! — кричал тот.

— Стойте! — взревел Роберт. Он узнал этого человека.

Крик заставил китайцев остановиться, и в тот же миг Роберт оказался среди них, раскидал всех в стороны и выхватил жертву из их рук.

— Клянусь всеми святыми — Хуэйчжань!

— Баррингтон! — Старый знакомец приник к Роберту. — Спаси меня.

— Что такое? — К ним подступила Сао. — У тебя приятели среди маньчжуров, Баррингтон?

— Это Хуэйчжань, большая шишка из Гуандуна, — возбужденно доложил кто-то из китайцев. — Он казнил многих наших.

— И теперь умрет за свои преступления, — заявила Сао.

— Нет, — сказал Роберт. — Я рассказывал тебе о человеке, который спас мне жизнь в Кантоне. Вот он. Это перст судьбы, Сао. Не спаси меня этот человек и его семья от смертельной болезни, ты не была бы сейчас здесь, хозяйка морей. — Он знал, что Сао верит в судьбу. — Твоя семья с тобой, Хуэйчжань? — спросил он.

Хуэйчжань указал на кучку маньчжуров, ждущих, когда их бросят за борт, среди них были несколько женщин и мальчик. Роберт признал жену и старшую дочь Хуэйчжаня.

— Я требую жизни этих людей, Сао, — твердо сказал он.

Поколебавшись, Сао кивнула.

— Пусть их, раз уж они подарили мне тебя. Посадите их в лодку, — велела она матросам.