Воры. История организованной преступности в России - [41]
Советские спутники-шпионы были перенаправлены для фотографирования хлопковых полей, и вскоре выяснилось, что вместо них были лишь голые степи. И это стало началом конца. Рашидов был найден мертвым в своем кабинете в 1983 году (поговаривали о самоубийстве), а в отношении сотен других чиновников было начато расследование, за которым последовали увольнения, тюремные сроки и еще несколько самоубийств.
И хотя «хлопковый скандал» был вопиющим примером, он наглядно отражал общую патологию конца советской эры. Рашидов был в фаворе (помимо прочего, имел ни много ни мало 10 орденов Ленина!), поскольку ему удалось успешно контролировать жизнь в Узбекистане при трех генеральных секретарях ЦК КПСС, а также добиваться реальных успехов во множестве областей. Стоит ли говорить, что он пользовался этим контролем в своих интересах, а успехи часто были связаны с приписками, а не с реальными фактами. Как справедливо отмечал один из обвиняемых по хлопковому делу, «такие преступления, как взяточничество, приписки и воровство, стали нормой. Никто не предпринимал никаких серьезных попыток этому противостоять… И поэтому ни один вопрос не решался без взятки»[288].
В эпоху, когда в коррупцию и сохранение привилегий всеми способами были вовлечены самые серьезные и уважаемые люди внутри системы, не приходится удивляться, почему к незаконным действиям обращались и обычные граждане, столкнувшиеся с постепенным снижением стандартов своей жизни. В определенной степени это означало коррупцию, но, что важнее, и возникновение неразрывных отношений с подпольной экономикой.
Теневики…
Никто не живет на зарплату. Помню, в молодости мы подрабатывали разгрузкой вагонов. И как делали? А три мешка или ящика туда — один себе. Так все и живут в стране.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев[289]
Значительная доля подпольной экономики находилась в руках мелких «фарцовщиков», деятелей черного рынка. Этот бизнес имел значительные обороты и не смог бы достигнуть таких масштабов, не имей он тесных связей с коррумпированными партийными чиновниками. Эти связи были нужны влиятельным и честолюбивым «цеховикам» (или «теневикам») не только для выживания, но и для получения доступа к сырью, производственным мощностям и трудовым ресурсам. Многие «фарцовщики» имели дело с незаконно ввезенными в страну импортными дефицитными товарами, от одежды до «декадентской, упадочнической» западной музыки. Кто-то занимался незаконными сделками с иностранной валютой. Легендарный Ян Рокотов по кличке Косой, который, по слухам, сколотил себе состояние в 20 миллионов рублей ко времени своего ареста в конце 1960 года, начал зарабатывать серьезные деньги, обменивая водку на западную одежду с плеча финских туристов. Затем он занялся более сложными схемами с иностранной валютой (параллельно с откровенным мошенничеством)[290]. Однако еще большая часть подпольной экономики была связана с товарами, произведенными в самом СССР — либо на подпольных фабриках, либо на официальных производствах в нерабочее время.
Многие из деятелей черного рынка через какое-то время ушли из бизнеса или были арестованы: их деятельность характеризовалась как «спекуляция», то есть скупка и перепродажа товаров с целью наживы. Согласно статье 154 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года, за крупные спекуляции можно было получить до семи лет лишения свободы.
Сходные статьи имелись и в уголовных кодексах, действовавших в других республиках СССР. В 1961 году Рокотов был расстрелян — тогда, уже после вынесения приговора, статья УК о валютных спекуляциях по решению Хрущева была срочно изменена и стала предусматривать смертную казнь.
Многие из тех, кто выстраивал в то время свои бизнес-империи, достигавшие немалого процветания, работали внутри государственных структур и фактически компенсировали недостатки плановой экономики. В 1981 году разразился большой скандал, связанный с подпольными производствами в Чечено-Ингушской республике. Талантливый предприниматель по имени Венико Шенгелая, понявший, насколько велик спрос на простые потребительские товары и насколько мала производительность местной экономики, обратил внимание на одно умиравшее предприятие. На нем производился холст для промышленных рукавов, и, соответственно, предприятие имело официальное право заказывать сырье. Шенгелая и группа других деятелей черного рынка вовлекли в схему руководителя завода и организовали отдельные линии по производству хозяйственных сумок. Материалы поступали из государственного сектора, сотрудники работали дополнительные смены и получали за это дополнительную оплату, а сшитые ими сумки вполне соответствовали требованиям рынка. За первые два года работы (и во многом благодаря значительным взяткам цепочке чиновников, вплоть до руководителей Министерства легкой промышленности) этот бизнес принес почти полмиллиона рублей. После этого, как любой хороший предприниматель-стартапер, Шенгелая продал бизнес за немалую сумму. Тот продолжал расти и процветать. Цеховики занялись трикотажем и искусственной кожей. Целых пять лет эта деятельность не привлекала внимания властей, а заметили ее только потому, что один из участников планировал уехать к своему брату, жившему в Италии, и переводил ему деньги
