Вопросы цены и стоимости - [14]

Больше всего Равиль волновался, что ему придется раздеться, и его клейма снова окажутся выставленными на обозрение. А еще, в глубине души все же ожидал чего-то необыкновенного: не сошествия Святого Духа, конечно, но некоего воодушевления в себе, чувства обновления и освобождения. Во время обряда и после Равиль прислушивался к себе, пытаясь обнаружить какие-нибудь отличия, и был даже разочарован: безуспешно.

Все различия заключались лишь в том, что теперь его вторым именем было «Павел», — в честь апостола одной с ним крови, так же узревшего свет истины после долгих испытаний… Равиль с мрачным юмором отметил, что все апостолы были евреями, но с крестильным именем ему еще повезло! У многих христианских святых оказались имена такие, что уже только за это они заслужили мученический венец.

Сама церемония тоже одновременно позабавила и разочаровала: под речитатив скверной латыни «отче» пару раз мазнул по нему облезлой кисточкой, помакал головой в купель, не требуя особо обнажаться, едва не разбил распятием губы вместо поцелуя и, задыхающегося от вони кадила, отправил восвояси, уединившись с бутылкой первосортного вина, задаренного Ожье.

— Поздравляю, теперь ты чист аки младенец в день своего рождения! — поддел юношу Грие.

Равиль скептически выгнул соболиные брови. Они опять вернулись на «Магдалену» и корабль уже двигался к берегам страны франков.

— Не думал, что для этого достаточно искупаться в посеребренной лохани… — получилось почти сквозь зубы. — Однако если вашего бога это устраивает, кто я такой чтобы спорить!

— Малыш… — удивленный бурной реакцией юноши, Ожье поднялся и перехватил вскочившего мальчика, вновь разворачивая к себе лицом.

Равиль ответил ему неожиданно несчастным взглядом.

— Ты меня совсем теперь не хочешь?

Проклятье, ну почему ему достаточно пары глотков вина, чтобы потерять весь свой контроль?!

— Глупый рыжик, — Ожье притянул юношу ближе, но все-таки не обнял. — Ты-то сам чего хочешь?

Равиль открыл было рот, но так ничего и не сказал, опуская голову и отводя взгляд. А правда, чего он хочет? Торговец уже не только вольную ему дал — свиток хранился в изящной резной шкатулке, которую ему тоже подарил Ожье, — но и весь мир открыл!

Грие не торопился переступить порог отчего дома, где бы тот ни был, решая дела, отложенные ранее и заводя новые связи. Компаньоны, посредники, ревизии, закупки, торги, банкиры, приказчики, суда и их капитаны… Толстенные гроссбухи, которые нужно было изучить в одну ночь… Равиль не чувствовал себя лишним, просиживая вместе с ним.

А заодно успел побывать в Египте и Греции, Италии и Сицилии, даже на новом оплоте крестоносцев — Мальте. Он валялся в прибое на Родосе, любовался закатом над мощными стенами крепости мальтийских рыцарей и рассветом на грозном Везувии, с удовольствием слушая местные легенды…

Даже самые первые Уджда и Аджир больше уже не ассоциировались с очередным перевалочным бараком или с агентами и «браковщиками», стервятниками выхватывающими из линии невольников подходящих… В ясном рассудке Равиль прекрасно контролировал себя, благодаря долгим годам дрессировки, и надеялся, что когда-нибудь он станет свободен и во сне.

Как бы там ни было, мир оказался огромным и удивительно ярким! Прикрытый именем Грие, Равиль, впервые ничего не опасаясь, бродил по кипящему многоцветью улочек Каира, наслаждаясь заинтересованными взглядами вслед, зазывными окриками лавочников, ароматом кофейни, куда он мог свободно заглянуть и попросить чашечку любимого крепчайшего кофе с корицей, кориандром и цитроном…

Поначалу, правда, он везде, все время видел одни ошейники, сродни тем, какой снял с него Ожье. Они просто неотвратимо притягивали взгляд к себе, независимо от ситуации, заставляя внутренне передергиваться всем существом… А уж одна из «ситуаций» доконала дальше некуда — Равиль впервые испугался за собственный рассудок, тем острее, что именно ему — ничего не угрожало вообще! Он всего лишь случайно проходил мимо путем, который показался юноше самым коротким к родной «Магдалене»… И тем более совершенно случайно уловил взглядом рядовую повседневную сцену: доевший свой обед докер решил его разнообразить и цепким взглядом определив самого молодого из троих подметальщиков, крепким захватом за безобразно обкорнанные свалявшиеся патлы рванул на себя, заставляя упасть на колени и пихая лицом себе в пах.

«Старшой», распивавший с докером одну бутыль, само собой промолчал. Больше — понаблюдав, он так же бесцеремонно вздернул вверх интересующую его часть невольника и, сдвинув грязную тряпицу на бедрах раба, вошел в худое тело с другой стороны. Замусоленные в грязи и пыли, тощие бедра парня, возраст которого точно определить было уже невозможно, судорожно сжимались от каждого резкого толчка, бросающего его вперед на другой член. Невольник вздрагивал всем телом с обширными рубцами от плети на выпирающих ребрах… Докер кончил первым, через некоторое время к нему присоединился и охранник, который деловито распорядился, развернув раба к себе лицом:

— Убери за собой.

Застывший, оцепеневший Равиль, который просто не смог заставить себя оторваться от «зрелища» — не выдержал. Его вывернуло на следующем шаге тут же за углом.