Вопрос о тождестве мышления и бытия в домарксистской философии - [12]

Мыслят не «Я» и не «Разум». Но мыслит также и не «мозг», а лишь человек с помощью мозга. Мозг как таковой, как орган, вырезанный из человека (безразлично ножом хирурга или ножом абстракции), не мыслит и не может мыслить. Он «мыслит» только в непосредственном единстве со всем остальным телом человека: с органами чувств, «сердцем», легкими и руками.

Но и этого мало. Мыслит не мозг сам по себе, но также и не человек «сам по себе». Человек, изъятый из окружающего мира и помещенный в безвоздушное пространство абстракции, может мыслить так же мало, как и мозг, вырезанный из тела человека и помещенный в раствор формалина.

Иными словами, Фейербах прекрасно понимал, что «субъектом мышления» является не «мозг» как таковой и не «человек» как таковой, а лишь человек в непосредственном единстве и контакте со всем остальным окружающим его миром.

И если, таким образом, речь заходит о той системе материальных явлений, внутри которой только и осуществляется мышление, то эта система, по Фейербаху, включает в себя и человека и его предмет, т. е. природу (а непосредственно — ту часть природы, в которой он живет).

Вот поэтому-то Фейербах — материалист, а не вульгарный материалист. Поэтому-то от него, от его теории познания есть выход к Марксу. От вульгарной же интерпретации Фейербаха этого выхода уже нет. [45]

3. Переход к марксистскому решению вопроса о тождестве мышления и бытия

Путь, на котором произошел переход от Фейербаха к Марксу, выглядел как прямое продолжение рассуждений Фейербаха.

И если выразить это «продолжение» в терминах фейербаховской философии, то оно выглядит примерно так.

Мыслят не «Я», не «Разум». Но мыслит также и не «мозг». Мыслит человек с помощью мозга, при этом в единстве с природой и контакте с нею. Изъятый из этого единства, он уже не мыслит. Здесь Фейербах и останавливается.

Но мыслит также и не человек в непосредственном единстве с природой, продолжает К. Маркс. И этого мало. Мыслит лишь человек, находящийся в единстве с обществом, с общественно производящим свою материальную и духовную жизнь общественно-историческим коллективом. В этом принципиальное отличие Маркса от Фейербаха.

Человек, изъятый из сплетения общественных отношений, внутри и посредством которых он осуществляет свой человеческий контакт с природой (т. е. находится в человеческом единстве с нею), мыслит так же мало, как и «мозг», изъятый из тела человека.

Маркс, развивая сильные стороны концепции Фейербаха, ее действительно материалистические моменты, устранил все те слабости, которые вели к вульгарно-материалистическому взгляду на мышление. И прежде всего — тезис, согласно которому созерцание есть непосредственный контакт мыслящего человека с природой, с «вещью в себе».

Между «человеком вообще» (как созерцающим и мыслящим) и природой самой по себе, «природой вообще», есть еще одно важное упущенное Фейербахом «опосредствующее звено». Это опосредствующее звено, через которое природа превращается в мысль, а мысль — в тело природы, есть практика, труд, производство.

Именно производство (в самом широком смысле этого слова) превращает предмет природы в предмет созерцания и мышления.

«Даже предметы простейшей “чувственной достоверности” даны ему только благодаря общественному развитию, благодаря промышленности и тортовым сношениям»[12].

Поэтому-то, говорит Маркс, Фейербах и остается на точке зрения «созерцания» природы; то, что он принимает за природу самое по себе, есть в действительности природа, вовлеченная в процесс исторического развития человека. Иными [46] словами, «Фейербах никогда не достигает понимания чувственного мира как совокупной, живой, чувственной деятельности составляющих его индивидов»[13], не видит, что предмет его «созерцания» есть продукт совокупного человеческого труда.

И чтобы выделить образ «природы самой по себе», надо затратить несколько больше труда и усилий, чем простые усилия «незаинтересованного», эстетически развитого созерцания.

В непосредственном же созерцании, составляющем исходный пункт материализма Фейербаха (и всего предшествующего. материализма), объективные черты «природы в себе» переплетены с теми чертами и формами, которые на природу наложены преобразующей деятельностью человека. И более того, все чисто объективные характеристики (формы и законы) природного материала даны созерцанию сквозь тот образ, который природный материал приобрел в ходе и в результате субъективной деятельности общественного человека.

Созерцание непосредственно имеет дело не с «объектом», а с предметной деятельностью человека, преобразующей этот объект, и с результатами этой субъективной (практической) деятельности.

Поэтому-то чисто объективная картина природы как таковой человеку раскрывается не в созерцании, а только через деятельность и в деятельности общественно производящего свою жизнь человека, общества. Поэтому мышление, задавшееся целью нарисовать образ природы самой по себе, т. е. вскрыть чисто объективные формы и законы природы, должно этот факт полностью учитывать.

Ибо та же самая деятельность, которая преобразует (изменяет, «искажает») «подлинный образ природы», только и может показать, каков этот образ до и без «субъективных искажений». Следовательно,