Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса] - [33]
Х л е с т а к о в. Да не в интересах спекулянта мёртвыми душами звать полицию! Вы ведь душами умерших крестьян спекулируете!
Ч и ч и к о в. А!
Х л е с т а к о в. У!
Ч и ч и к о в. Ауа!
Х л е с т а к о в. Уауа!
П о п р и щ и н. Прекратите! Я сейчас полицию позову! У меня голова от вас болит!
(Длинная пауза.)
Г о г о л ь. Да.
Ч и ч и к о в. Да-да.
Х л е с т а к о в. Да-да-да.
П о п р и щ и н. Перестаньте дадакать! У меня от этого голова болит!
(Убегает.)
Ч и ч и к о в. Ещё и вправду полицию приведёт.
Г о г о л ь. Не приведёт. Он, конечно, сумасшедший, но не подлец.
(Гоголь встаёт из-за стола, прохаживается.)
Г о г о л ь. Весна… весна пробуждалась — пробуждался и я… родился весной, весной же познакомился с Пушкиным… весной же — с Белинским, с Лермонтовым… весной же — премьера моего «Ревизора»…
Х л е с т а к о в (вскакивает, пародирует Гоголя). Весна-весна… всё пробуждается… солнце… ручьи… соловьи… еду к отцу, проигрываюсь в Пензе в карты, кое-как дотягиваю до какого-то уездного городка… ни пожрать, ни выпить, в долг никто не даёт, хозяин постоялого двора пугает жалобой городничему, тюрьмой пугает, и вдруг, будто в сказке, весь городок у моих ног, все меня угощают, деньги суют, жуирую с дочерью городничего, жуирую с женой городничего— все от меня в восторге — вот где весна! Вот где настоящая весна! Но как я играл, как играл! О!..
(Садится за стол, закрывает лицо руками.)
(Пауза. Гоголь садится за стол.)
Г о г о л ь. Доводилось и мне пыль в глаза пускать… по молодости.
Ч и ч и к о в. Доводилось и мне. Ничего предосудительного в этом не вижу, если с умом, если для пользы дела.
Г о г о л ь. Гостил у друзей в Киеве. Оттуда — в Москву, с Сашей Данилевским. Решили сыграть в ревизора-инкогнито. Получилось. Никаких проволочек с лошадьми. Полное почтение. Доехали быстро и весело.
(Вбегает Поприщин.)
П о п р и щ и н. Дождь. Карета. Она из кареты. Благоуханная, неземная. Дождь. Карета. Она из кареты. Благоуханная, неземная.
(Садится за стол, закрывает лицо руками.)
Ч и ч и к о в (Поприщину). Кто она?
П о п р и щ и н. Дочь директора нашего департамента.
Ч и ч и к о в. То есть дочь действительного статского советника, генерала, а вы какой-то коллежский регистратор, четырнадцатый разряд, ниже уже некуда…
П о п р и щ и н. Я не коллежский регистратор, я титулярный советник!
Ч и ч и к о в. Ну, на одну ступеньку выше, всё равно — нуль. Ни экипажа своего, ни квартиры, ни дома, ни ожидаемого наследства — нуль. А лет вам уже за сорок! Да у вас даже имени нет! Ни имени, ни отчества! Вы понимаете?
П о п р и щ и н. Понимаю.
Ч и ч и к о в. Так и остыньте.
П о п р и щ и н. Да… понимаю. (Пауза.) Нет! Не понимаю и понимать не хочу!
(Вскакивает из-за стола, декламирует.)
(Закрывает лицо руками, раскачивается, воет. К нему подходит Хлестаков.)
Х л е с т а к о в. Перестаньте. Дело поправимо. Сейчас едем ко мне. Гардероб у меня бомонд. Переодеваемся в денди, мчимся к ней. Вы уже не титулярный советник, вы уже миллионер. На вас неожиданно свалилось огромное состояние. Ваш дядя скончался в Америке и отписал вам всё. Я — ваш лучший друг, камер-юнкер. Ежевечерне бываю на царских балах. С Пушкиным на дружеской ноге. Нет, про Пушкина не нужно, его уже нет. Я вас представляю в лучшем виде. Но и вы не должны быть истуканом. Вы — миллионер, аристократ. Пройдитесь, шаркните ножкой, сделайте лёгкий поклон. Ну?
(Поприщин прохаживается, шаркает ножкой, кланяется.)
Х л е с т а к о в. Да не так, не так! Вы — миллионер, аристократ, а не жаба в мешке! Смотрите!
(Демонстрирует светские манеры.)
П о п р и щ и н. Не буду. Это обман. Мне правда нужна.
(Поприщин и Хлестаков садятся за стол. Длинная пауза.)
Г о г о л ь. Холодно, зябко… Опять заболею, опять тащиться на воды, к немецким лекарям. (Пауза.) Виделся в Германии с Тургеневым, он сказал, что в России его тошнит от России, а за границей его тошнит по России…
Ч и ч и к о в. За границей не бывал, не знаю.
Х л е с т а к о в. Пока ещё не бывал.
П о п р и щ и н. Мне в Испанию хочется.
Ч и ч и к о в. Там, небось, своих оборванцев хватает.
П о п р и щ и н. А вот увидите!
Ч и ч и к о в. Дело нужно делать, дело. И для себя, и во имя России.
Х л е с т а к о в. Спекулянт мёртвыми душами заговорил высоким стилем.
Ч и ч и к о в. Да я тебя!
Х л е с т а к о в. Чича. Чичачича.
Ч и ч и к о в. Да я тебя!
Х л е с т а к о в. А чичи. А чичи. А чичичичичичи.
П о п р и щ и н. А чичичичичичи! А чичичичичичи!
Ч и ч и к о в. Ты ещё тут, шмакодявка!
(Пауза.)
Г о г о л ь.
(Длинная пауза.)
Г о г о л ь (Чичикову). Что пользы поразить позорного и порочного, если не ясен в самом тебе идеал прекрасного?
Ч и ч и к о в. Не знаю. (Хлестакову) Что пользы позорного и порочного без идеала в самом тебе поразить?
Х л е с т а к о в. Не знаю. (Поприщину) Что толку?
П о п р и щ и н. Хочу в Испанию.
(Пауза.)
Г о г о л ь (Чичикову). Быстро всё превращается в человеке, не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Берлинская флейта [Рассказы; повести]](/storage/book-covers/7d/7d00f825b98485b23931396fb6bd50b0761d831c.jpg)
«Рассказы Анатолия Гаврилова — одно из самых заметных явлений в современной малой прозе. Эффект от его короткого рассказа примерно такой: полмира чудом отразилось в зеркальце заднего вида, вместилось в рамку. Необыкновенная плотность и в то же время суховатая легкость, лучшие слова в лучшем порядке. Гаврилов работает возле той недостижимой точки, откуда расходятся проза, поэзия и эссеистика».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая, после десятилетнего перерыва, книга владимирского писателя, которого называют живым классиком русской литературы. Минималист, мастер короткого рассказа и парадоксальной зарисовки, точного слова и поэтического образа – блистательный Анатолий Гаврилов. Книгу сопровождают иллюстрации легендарного петербургского художника и музыканта Гаврилы Лубнина. В тексте сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.
Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.
Рожденная на выжженных берегах Мертвого моря, эта книга застает читателя врасплох. Она ошеломляюще искренна: рядом с колючей проволокой военной базы, эвкалиптовыми рощицами, деревьями — лимона и апельсина — через край льется жизнь невероятной силы. Так рассказы Каринэ Арутюновой возвращают миру его «истинный цвет, вкус и запах». Автору удалось в хаотическом, оглушающем шуме жизни поймать чистую и сильную ноту ее подлинности — например, в тяжелом пыльном томе с золотым тиснением на обложке, из которого избранные дети узнают о предназначении избранной красной коровы.
Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.