Воображаемый друг - [224]

Ротозеи.

«я наблюдаЮ зА вамИ».

оН смотрел, как жители расходятся с поляны и идут домой через Лес Миссии. Смотрел на своЙ мир. Пустота. Тишина. Посередине леса рухнуло дерево, но вблизи никого не осталось и треска никто не услышал.

Кроме Кристофера.

Кристофер смотрел прямо на негО.

«я наблюдаЮ зА тобоЙ, крисСстофер», – сказал оН.

Теперь Кристофер смотрел сквозь негО. Туда, где облако. Лицо. Голубая луна. Затмение. Край света. Звезды, падающие на фоне хрупкого неба. Вот и еще одна. И еще. Каждая – дочь. Сын. Солнце. Душа. Цветная крапинка в очах Бога.

– Я тоже за тобой наблюдаю, – сказал Кристофер.

оН увидел, как мать Кристофера повернулась и со всей яростью Небес посмотрела прямо емУ в глаза.

– И я, – сказала она.

Взяв за руку своего маленького мальчика, она вышла из Леса Миссии. СлавныЙ человеК на миг задержался у древесной кроны. Последний домик на дереве превратился теперь в горсть углей на земле. Дым поднимался к небу, и оН отправился следом.

оН плыл к середине облака, взмывая над лесом. Выше и выше. И наконец увидел поляну с деревом – устремленное ввысь злобное исполинское око.

Увидел горизонт. Единственное солнце. Земля была головой на исполинском теле. По лицу букашками ползали люди. оН всматривался в мир. Наблюдал. Выжидал. Искал очередную душу.

оН покружил над городом. Там, где выли сирены. Увидел машину скорой помощи, мчащуюся по дороге. Поплыл за ней до самой больницы и увидел, как санитары с каталкой бегут по коридору в операционную.

Пока врачи по мере своих сил играли в Бога, оН пролетел по коридору. Увидел спящего в койке отца Тома. От него не отходила миссис Рэдклифф, державшая его за руку. «Слава Богу, жив, – услышал оН благодарственные молитвы этой женщины. – Слава Богу, все они живы. Мать. Отец. Отрок». Это было Рождественское чудо.

Когда девушку вывезли из операционной, оН неслышно залетел к ней в палату и устроился на потолке. Наблюдал, как она спит. Спала она глубоким, спокойным сном. Весь день и всю ночь, а земля тем временем вращалась без устали.

Проснувшись, Мэри Кэтрин подняла глаза на яркий белый светильник над больничной койкой. Потом опустила взгляд на бинты и марлю, под которыми скрывались ее ноги и руки. Внезапно вспомнила аварию. Как оленьи рога вспарывали ей тело. Зато она спасла Кристофера. Мэри Кэтрин сердцем понимала: Кристофер жив.

Открылась дверь.

Мэри Кэтрин увидела, как в палату заходят врач и медсестра. Зрелище пока что было еще немного размытым, но на бейдже медсестры читалось тэмми. Вслед за сестрой Тэмми в палату вошли мать с отцом и Даг. Они вырвались из храма. Их кошмар закончился.

– Я на Небесах? – спросила Мэри Кэтрин.

В палате все рассмеялись.

– Нет, доченька, – ласково сказала мать. – Мы в больнице.

– Ты чудом уцелела, дочка, – заметил отец. – Да и все мы тоже.

Едва сдерживая слезы, отец коснулся ее руки. Мэри Кэтрин вдруг почувствовала такое тепло, будто перенеслась в мамину кухню. Доктор, выйдя вперед, начал ей объяснять, как прошла операция, но сознание Мэри Кэтрин еще туманило облако анестезии. Она слышала отдельные слова, но была слишком поглощена присутствием близких «значительная кровопотеря», чтобы воспринимать «рваные раны» что-либо иное. С огромной благодарностью она сознавала, что жива. Что рядом отец с матерью и Даг. Замечательный Даг. Может, все-таки удастся поступить в «Нотр-Дам». Жизненные горизонты вдруг показались ей «полное восстановление» безграничными. Закрыв глаза, Мэри Кэтрин уже начала засыпать – и тут почувствовала нежное прикосновение материнской руки.

– Мы будем помогать тебе, Мэри Кэтрин, – сказала мать.

– Это точно, – подтвердил отец. – Мы же все вместе, мы – семья.

– Я тоже буду рядом, Мэри Кэтрин. Ты одна не останешься, – сказал Даг.

Мэри Кэтрин смешалась. Открыв глаза, она недоуменно посмотрела на мать.

– Одна… с чем, мама?

У матери потекли слезы радости.

– Младенца удалось спасти. Ты сохранила беременность.

оН смотрел, как эта весть освещает лицо юной девушки. Видел, что та обнимает свою мать. Что юноша открыто признается в любви и обещает вырастить ребенка как собственного. Что отец девушки размышляет, кем же станет его внук.

Дочь.

Сын.

Солнце.

Душа.

Через несколько минут врач попросил всех выйти из палаты, чтобы Мэри Кэтрин смогла отдохнуть. Как-никак, она теперь спит за двоих. Зарывшись лицом в подушку, она почувствовала легкое покалывание в затылке и решила, что виноват кондиционер. Провела по шее рукой и поплотнее завернулась в одеяло. Закрыла глаза и уже начала засыпать, как вдруг – она могла поклясться – услышала сладкозвучный шепот.

«Мэри Кэтрин…» – произнес ей на ухо тот сладкозвучный голос.

«Ты родишь Сына».