Вольта - [50]

Может быть, особенно сильно влиял пример великих. Почти однофамилец — Вольтер — называл брак «единственным развлечением, доступным трусу». Опять же Галилео Галилей, обаятельный, на лютне бренчавший, умнейший, тоже не смог жениться. На его плечах сидели сестры, ждавшие приданого, и беспутный брат-фанфарон, и сварливая мать, а потому верная подруга, наградившая профессора тремя детьми (дочь и два мальчика) и безрезультатно прождавшая десять лет столь нужной свадьбы, так и отчалила другим курсом, будучи уверена, что за заботливым отцом детишки не пропадут.

Вот и Вольта поступил так же — и со вполне чистой совестью. Сердобольный любовник успокоил Терезу, умело переключив ее интересы на легкое, но почетное дело: изготовление ткани нового типа. В декабре 1783 года Вольта писал Ландриани, что «аббат Аморетти преподнес патриотическому обществу образец полотна из корпии лупина, а синьора донна Тереза Чичери, моя единственная хозяйка и возлюбленная, описала все операции. Я наспех накропал реферат, а она заслужила премию!».

Еще через месяц Аморетти официально поздравил Вольту с успехом подруги: еще граф Формиан хотел, чтоб такая ткань появилась! А в мае 1784 года Вольта показал в Милане новую ткань: «…она блестит и черна, как уголь. Сударыня, это находка для мусульман и для детей, а малая золотая медаль заслужена Вами недаром». В августе общество патриотов торжественно вручило графине Чичери новое поощрение за рукоделие. Лиха беда начало! В декабре у Вольты уже «появился образец шелка любовного типа, что-то вроде «амура». Он весьма хорош и встречен благосклонно. Я тебе скоро верну 800 лир за картофель и зелень».

Эпопея с тряпками длилась почти два года, но у всего бывает конец. Требовал хлопот брак, хоть и гражданский. Сыну уже скоро шесть, а давно ли сам отец бегал босиком? Вольта показал себя заботливым отцом, как, впрочем, во всем, за что брался. Вот, к примеру, что писал он своей спутнице в феврале 1788 года: «Кроме того, что мой слуга Джузеппе, которому я плачу по четыре с лишним цехина в месяц, проворачивает для меня дюжину всяких дел, ему еще приходится следить, чтоб какой-нибудь барчонок из младших классов, причем я не имею никакой возможности узнать об этом, не вовлек твоего сына Джованнино в какую-нибудь компанию в урочное или неурочное время. Вот почему я вынужден, максимально заботясь о его духе и теле, обратиться в коллегию Кальчи, что я уже и сделал ради нормального будущего ребенка».

И шестилетний Джованнино, который пять месяцев в году (пока длился университетский курс) жил в Павии, а остальные семь — в Комо в доме архидьякона, переселился в детский дом, ибо так решил отец. И еще много-много раз Вольта писал Чичери, как ведет себя в коллегии мальчик («хорош, нечего сказать»), регулярно отсылал в Комо вместе с конюхом грязное белье для стирки и в подарок целые штуки нового ситца («думаю, пригодится в хозяйстве»). А Чичери послушно выполняла просьбы Вольты, узнавала для него новости, сводила с нужными людьми. Взять сына к себе она не могла: не было денег и боялась сплетен, а Вольта относился к ней по-товарищески. Даже письма к ней выводились аккуратно, спокойной рукой, что, как говорят графологи, свидетельствует о спокойных, надежных отношениях.

Создается невольное впечатление, что в отношениях с Терезой Чичери Вольта копировал Руссо, который как раз в том же возрасте (34 года) сошелся с Терезой Лавассер, связь эту не посчитал возможным закреплять брачными отношениями, а прижитых детей отдавал в дом подкидышей, о чем впоследствии глубоко скорбел. Поступал ли так же Вольта во имя подражания кумиру тогдашней Европы? Трудно ответить на такой вопрос определенно. Да и стоит ли гадать, а тем более судить давным-давно умерших людей.

Первая биография .

«Надо бы посмотреть на тебя со стороны», — предложил Джовьо. Вольта заколебался, но друг настоял. В 1784 году в Комо вышел «Справочник знаменитых, горожан» с именем Вольты. Этот подарок к 40-летию ученого интересен тем, что фабулу предложил сам Вольта, а Джовьо расцветил осторожный текст поэтическими метафорами и подписал его: «…По натуре он наблюдатель и мыслитель, но с детства сохранил любовь к гуманитарным занятиям. Юношей он написал поэму на латыни о природных явлениях и зарифмовал стихами изложение научных фактов».

Потом Джовьо упомянул о письме к аббату Нолле; о диссертации на имя падре Беккариа; об упрощенном аппарате, в котором «вращающиеся диски размером с монету выполнялись из стекла, смолы или шелка. Для прочности диски, да и весь аппарат, запекались в масле, а до того никто из физиков подобного аппарата сделать не мог, как писал падре Америно в декабре того же года к Спалланцани, которому и была посвящена данная работа». «Из аппарата извлекался замечательный флюид, и для этого феномена нашлась уловка, — продолжал Джовьо, — по которой дело сводилось к выжимке флюида из нор, где тот якобы собирался. Но Вольта доказал, что этого быть не может, потому что частички флюида расталкиваются. Годом позже появился электрофор: плоская жестянка и медный диск с сургучной лепешкой в центре. Этот маленький инструмент весь пропитан флюидом, как самая настоящая электрическая машина, и потому электрофором можно добывать флюид снова и снова. Объяснить его работу непросто, поэтому в Милане (1775) появилась статья с ясным описанием процесса.