— Нормально.
Если она сейчас скажет, что Хэ Тянь названивал им домой, потому что Рыжий не ответил на его звонок, он за себя не отвечает. Он точно начистит этому мажорчику рожу. Отведёт душу по полной. От души постарается — его даже Йонг не узнает после такой байды.
Но мать говорит:
— Хорошо. — И снова исчезает на кухне.
Рыжий хмурится, останавливается в гостиной. Зачем-то осматривается.
— Никто не звонил?
Пейджи гремит ножом о раковину. Кричит из кухни:
— Ах, да, хорошо, что ты напомнил!
Диафрагма тут же подбирается, взгляд примораживается к пустому экрану телевизора. Вот, сейчас она скажет, что…
— Звонили из «Тао-Тао». Завтра уже можно выходить на работу.
— И всё?
— И всё.
— Ясно.
— Гуань, — она выглядывает в гостиную, — всё в порядке?
Он отрывает взгляд от телевизора. Отвечает:
— Да. Да, всё в порядке.
— Где ты был?
— Гулял. С девчонкой.
Пейджи приподнимает брови. Она удивлена. Почему-то осматривает его с ног до головы. Выражение глаз понять невозможно: то ли любопытство, то ли недоверие. То ли что-то совсем другое.
— Ты мне ничего не рассказывал о девчонках.
В груди просыпается острое желание отвернуться, уйти от этого взгляда, которым мать продолжает его сканировать. Он о многом ей не рассказывал. О многом она откуда-то знала и без его рассказов.
Рыжий прочищает горло, пожимает плечами.
— Её Ван зовут.
— Очень информативно, — улыбается она.
Что-то в её улыбке остаётся неискренним. Какой-то элемент… Рыжему кажется, что Пейджи ему не верит. От этого холодеет в грудной клетке.
— Я пошел спать, — говорит он. — Спокойной ночи.
— Ужинать не будешь?
— Я поел.
— Вы с Ван поели?
Рыжий оборачивается у двери, мать смотрит на него, наклонив голову. На ней кухонный фартук, а в руках ложка, которой, судя по аромату мяса и томатов, она мешала соус.
— Да, зашли в одну забегаловку. Съели по сендвичу.
— Питайся нормально. Договорились?
Он кивает:
— Договорились.
— Тогда спокойной ночи.
В комнате темно, и свет он не включает. Раздевается на ощупь, складывает вещи на рабочее кресло. Падает на кровать и трёт руками лицо. От мастерки слегка пахнет мёдом и сладким орехом. Этот запах уйдёт уже через пару часов, но сейчас вызывает лёгкое раздражение. Ван — милая девочка, но факт того, что от его вещи несёт кем-то чужим, вызывает зуд.
Он протягивает руку и стаскивает мастерку со спинки кресла. Замахивается и бросает её на закрытую корзину для грязного белья в другом углу комнаты. Прекрасный вечер заканчивается глухим раздражением, разбухающим в рёбрах, как вата в воде.
Ему насрать. Ему на всё насрать.
Он скоро постигнет дзен ебучего Будды. Ему впору обрить башку и замотаться в оранжевое тряпьё.
Он само спокойствие. Лежит и таращится вверх, лежит и шумно дышит носом, хмурит лоб, повторяет мысленно, что ему до одного места, до одного места, до одного места, когда телефон, брошенный на тумбочку у кровати, коротко жужжит и бьёт светом экрана в потолок.
Рыжий резко поворачивает голову и краем глаза видит фотографию Хэ Тяня — сердце сплёвывает аритмией, а Лайн сплёвывает уведомлением о новом принятом сообщении. Рыжий ненавидит Лайн.
Рыжий ненавидит Хэ Тяня.
«мудило написал вам сообщение: Ты дома?»
Рыжий протягивает руку и на пару секунд зависает. Потом хмурится сильнее и берёт мобильный.
[00:12:11] мудило: Ты дома?
Он с силой прикусывает губу. Сжимает телефон пальцами. Пишет:
[00:13:01] Вы: пнх
[00:13:58] мудило: Только если хорошо попросишь.
[00:14:10] мудило: Я знаю, ты умеешь хорошо просить.
Рыжий застывает. Даже, кажется, дыхание задерживает. Затем несколько раз подряд с силой прикладывается головой о подушку. С-сука.
В следующую секунду телефон снова разрывается вибрацией, Рыжий даже не успевает отбросить его в сторону. Теперь это звонок. По центру мигает большая зелёная трубка.
Мудило вызывает, кайф.
— Хули тебе надо? — рычит Рыжий в мобильный.
На линии какое-то время трещит тишина. Затем Хэ Тянь говорит:
— И тебе привет.
— Ты идиот?
— Мы договаривались созвониться.
— Я с тобой вообще ни о чём не договаривался, мажорчик. Дай мне отдохнуть, а. Серьёзно, блядь. Без тебя аж дышится легче.
Хэ Тянь чем-то присёрбывает на другом конце линии. Чаем, или хуй его знает. Говорит:
— Не могу.
И это звучит так просто, что Рыжий даже не сразу находится, что сказать в ответ. Выдавливает:
— Постарайся, значит. — Звучит как-то убого. Безобидно. Слишком нейтрально для человека, который мечтает ногами отбить Хэ Тяню голову.
— Ты почему трубку не взял?
— Не до тебя было.
— Вот как. И чем занимался?
— Прекрасно проводил время, ясно?
Фоном раздаётся приглушённый мужской голос, Хэ Тянь недолго молчит, словно прислушивается. Потом говорит:
— Подожди секунду.
И Рыжий слышит его тихие шаги. Скорее, не шаги даже, а еле заметные звуки передвижения. Слегка изменившийся ритм дыхания и воздух, поступающий в микрофон. Рыжий хорошо помнит, как ходит Хэ Тянь. Расслабленно и самоуверенно, как мудак. Как будто все вокруг должны знать, как охренительно этому парню по жизни повезло.
Каждую следующую секунду тишины Рыжий обещает себе сбросить звонок, но почему-то остаётся на линии, недовольно ждёт. Вслушивается против воли, уставившись в темноту перед собой.
