Волков тебе по следу - [47]

— Нашла я твоих овцеводов, — вклинилась в его мысли незаметно подошедшая Триша.

Она отрешенно жевала горячую булку с корицей, обжигавшую пальцы даже сквозь бумажку, выпрошенную у пекаря. Второй рукой прижимала к себе довольно объемный запакованный сверток — похоже, времени она не теряла, а экономить необходимости не видела.

— Отлично, — кивнул Айрел, разом выбрасывая из головы эссу Майру и все связанные с ней мысли. — Показывай дорогу.

* * *

Шерстью торговали в одном ряду с пушниной, живыми овцами и прочей скотиной. Пахло здесь так, что Триша искренне радовалась, что успела доесть свою булку до прихода сюда. Миновав пару загонов с кроликами и несколько прилавков, заваленных лисьими, песцовыми и соболиными шкурками, они с бардом подошли к столу, погребенному под мягким кучерявым, попахивающим бараном, холмом.

Это была по-настоящему хорошая шерсть — Айрел не мог этого не видеть, несмотря на то, что давным-давно отошел от всего, так или иначе связанного с ткачеством. Какая-то часть его души, о существовании коей он и не подозревал, пребывала в полнейшем восторге от вида шелковистых практически невесомых завитков.

— Веледская шерсть, — лениво отозвался притаившийся за холмом торговец.

В глубине прилавка за его спиной стояло несколько пухлых, туго набитых мешков.

Бард стянул перчатки, небрежно зажал их подмышкой и сгреб в ладони горсть шелковистых волокон. Так и сяк их помял.

— Просто потрясающе! Такая мягкость! — воскликнул он, почти не преувеличивая своих эмоций. — Я, конечно, слышал о веледской шерсти, но полагал, что слухи несколько преувеличены! — Айрел протянул пушистый клок Трише, призывая ее тоже пощупать.

Торговец слушал восклицания возможного покупателя равнодушно: он и так знал цену своему товару. Кою и назвал в ответ на закономерно последовавшее «почем?».

— Что?! — Айрел широко распахнул глаза, изображая шок.

Продавец приготовился привычно объяснять, почему веледская шерсть стоит тех денег, что за нее просят, однако не успел даже рта раскрыть.

— А почему так дешево?! — бард потрясенно уставился на насыпанный перед ним курчавый холм, то и дело бросая на собеседника недоверчивые взгляды.

Торговец растерянно мигнул. Он не знал, что на это ответить: ему и в голову не приходило, что кто-нибудь может назвать его товар дешевым.

— Просто, знаете, я месяц назад был в Ламаре, — Айрел отстраненно перебирал кудрявые шелковистые пряди, — так там за турезскую шерсть просят в три раза больше!

— Турезская шерсть веледской и в подметки не годится, — отозвался по-прежнему сбитый с толку торговец. — Хуже ее во всем.

— О том и речь! Поэтому я так удивился! В жизни бы не поверил, если б мне кто сказал! — бард обернулся к Трише с Кеане, словно прося подтвердить его слова.

Девушка, в этот момент мечтавшая чем-нибудь запить вставшую комом в горле булку, согласно закивала, салум никак не отреагировал. Торговец нахмурил брови и о чем-то задумался.

— Ламарцы подняли цену? — уточнил он.

— Я не знаю, — пожал плечами Айрел, возвращая клок шерсти обратно на прилавок. — Понятия не имею, за сколько они продавали раньше, но сейчас просят втрое больше вашего. Своими глазами видел. И у них за эту цену охотно берут.

* * *

Путники остановились в самой удаленной от местного храма гостинице: вечером там по случаю Воздвижения намечалось крупное богослужение, которое Майре Роттери вовсе не обязательно было видеть и слышать. Зрелище радостных толп, распевающих под окнами религиозные гимны, вряд ли подняло бы ей настроение. Однако совсем избежать напоминаний о празднике в этот день удалось бы разве что в чистом поле.

У входа на постоялый двор высились столбы из подкрашенного льда, над дверьми висел букетик из сушеного синеголовника и веток шиповника с ягодами, сморщенными, поблекшими и малосимпатичными: двух из более чем десятка символов Давианы. Такие же композиции то и дело попадались в коридорах, украшали двери номеров, в обеденном зале так и вовсе стояли на каждом столе в дешевых вазочках — у хозяина гостиницы, похоже, было довольно туго с воображением.

Обед проходил без эссы Майры и Лайдли: девушка не имела права есть с праздничного стола, а дворянин, похоже, проявлял с ней солидарность. В воздухе стоял густой аромат горячего вина и пряностей, жарко пылал камин в углу. Айрел вяло жевал традиционную воздвиженскую свинину с травами и каштанами, отстраненно прислушиваясь к местному барду, распевавшему что-то религиозное с противоположного конца зала. Выступал тот не настолько плохо, чтоб вызывать у него отторжение, так что настроение у «княжича» было хорошее. Портило его лишь беспокойство, вызванное тем, что Кеане открыл для себя горячий яблочный пунш: как бы не спился. Сам салум никаких тревог по этому поводу не испытывал, неспешно заканчивал уже третью кружку, что-то сосредоточенно строча коротким карандашом на и без того исписанном его убористым почерком клочке бумаги. Порой подкармливал разгуливающего по столу хомяка сухариками.

— Эй, твоё высочество, — не особо понижая голос, возвестил Лайдли, вдруг плюхаясь на свободный стул за их столом. — Тебя желает видеть моя прекрасная эсса.